Алхимическое активное воображение - [50]

Затем он повторяет пятую степень: «Каждый предмет обладает своей добродетелью». Теперь мы знаем, что такое добродетель. Virtus — не только этическая добродетель, но еще и эффективность.

«Каждый предмет имеет определенный вид воздействия. Каждый предмет имеет свою силу и свое небесное влияние, которые нельзя увидеть внешними глазами, можно увидеть только их воздействие, как, например, притягивание железа магнитом. Но добродетель, магнитный virtus, остается скрытой, и никто не может увидеть ее в магните, потому что это дух».

Это типичная примитивная точки зрения, продолжение того, что можно найти в древней философии. Естественно, что раньше люди были — а примитивные народы и сегодня — чрезвычайно увлечены эффектом магнетизма. Как и электричество, он был большой загадкой для них. Это можно понять, если посмотреть на вещи наивно. Магнит, который притягивает кусок железа, имеет какое-то духовное влияние на него. Для первобытного сознания это демонстрация того, что дух может влиять на материю, и первобытный человек думает, что это происходит все время и везде, другими словами, все объекты имеют такие электромагнитные силы и этими силами оказывают влияние на окружающие объекты. Это было то, что Дорн и алхимики называли духом в материи.

«Также и у вина также есть такие невидимые силы, потому что его дух греет и высушивает человека, в то время как его тело заставляет чувствовать себя прохладным и влажным».

Это очень верно, потому что если человек пьет вино, он умственно или психологически разогревается, духовно и умственно навеселе; с вином хорошего качества человек приходит в некую экзальтацию, но организм после избытка алкоголя получает тяжесть и тошноту. Для Дорна психологический эффект алкоголя был еще одной демонстрацией того, что материальные вещи обладают тем, что мы могли бы назвать добродетелью.

«Есть такие добродетели и в других предметах, и даже хлеб имеет свою собственную добродетель, и разве мы не знаем, что чистейшие части хлеба и вина могут быть преобразованы в плоть и кровь? [Удивительный перескок мысли к таинству пресуществления][49]. Разве мы не знаем, что от невидимой формы растительной может произойти видимая форма животная, — но, естественно, это не вид [что означает внешний вид хлеба и вина] преобразуется в этот момент, а только форма, в смысле аристотелевской и католической доктрин. Поэтому кто может сомневаться, что наше искусство [алхимия] может творить намного лучшие философские превращения в человеке, чем природа может сделать через хлеб и вино, и что есть еще другие вещи в природе, которые обладают даже большей природной добродетелью и небесным влиянием, чем те, что вы видите в хлебе и вине».

Здесь Дорн не слишком отчетливо (но очевидно, если внимательно читать) намекает на таинство пресуществления и использует этот момент как доказательство возможности сверхъестественной трансформации грубых материальных объектов. Если благодаря словам священника хлеб и вино превращаются в тело и кровь Христовы, почему бы таким возможностям не существовать повсюду в природе?

Это была часто встречающаяся мысль средневековых алхимиков. Они совершенно правильно понимали, что таинство пресуществления есть в каком-то смысле алхимическая операция, потому что официальная догма признает, что грубая, профанная материя, такая как хлеб и вино, вдруг становится носителем божественной реальности Сына Божьего. Он воплощается в хлебе и вине. Очень многие алхимики нападали на этот факт и говорили: «Почему эта трансмутация должна ограничиваться только тем маленьким кусочком гостии и той капелькой вина, что хранятся в церкви? Почему это невозможно с другими веществами? Если это возможно в принципе, это должно быть возможно везде». Этот довольно шокирующая обобщающая мысль приходила многим, и вы, вероятно, помните, что в «Психологии и алхимии» Юнг даже цитирует алхимический текст, написанный венгерским священником, который шаг за шагом сравнивает алхимическое делание с таинством пресуществления[50]. Дорн здесь ссылается на тот же факт:

«Тот, кто не хочет в это верить, должен просто сначала попробовать заняться искусством алхимии; если он не знает его, то он никогда ничему не научится».

Далее идет диалог между Potentia и «единым человеком». Mens и другие фигуры уже не существуют. Остается только vir unus, единый человек. Это шестая степень делания.

Vir unus: Открой, пожалуйста, Potentia.

Potentia: Кто там?

Vir unus: Меня послала Добродетель.

Potentia: Зачем?

Vir unus: Чтобы укрепить добродетели, которые я получил от слуги истины, Frequentia.

Potentia: Как, по-твоему, это произойдет?

Vir unus: Благодаря Potentia.

Potentia: Кто есть Potentia?

Vir unus: Potentia истины.

Potentia: В чем, по-твоему, заключается истина?

Vir unus: Я думаю, что истина заключается в правде Божией.

Potentia: Ты достоин моего подтверждения. [Potentia означает своего рода отверждение и подтверждение — мы бы назвали это увеличением силы личности]. Поэтому теперь слушай: потенция, или сила, есть постоянство добродетели, которая получена от Бога. Никто не должен думать, что у него была бы даже малейшая искра добродетели, если она не дана ему Богом. Только у тех, кто строит на скале истины, царство твердо устоит. Потому сейчас беспокойся только о добродетели, которая есть сама истина, так что ты станешь силен в бою, как лев, и сможешь победить все силы мира сего, и потому ты не боишься даже смерти и тирании дьявола.