Алгоритмы истории - [19]

  В обстоятельствах глубокого кризиса традиционного общества эти тяготеющие друг к другу мутантные формы деятельности и мышления, накопившиеся в достаточном количестве и наборе, осознаются в качестве нового конструктивного принципа, новой возможности материального и духовного производства, всего социального бытия.

  Переориентация на новые принципы деятельности влечет за собой переструктурирование общества: в нем возникает феномен, который можно назвать «протоклассом» или «латентным классом». Например, в контексте феодальной формации Пушкин — это помещик–крепостник, а Шевченко — крепостной крестьянин, но в контексте нового общества они являются членами одного и того же класса интеллигенции, остающегося до определенной поры латентным, не прорвавшим сословные оболочки. Сходным образом формируется протокласс капиталистических предпринимателей и протокласс рабочих, хотя в их генезисе особенно важен процесс люмпенизации, разрушения нижнего класса традиционного общества и велика роль маргинальных, инфраструктурных слоев (например, торговцев, ростовщиков, очень часто — в силу презренности этой функции — бывших изгоями, инородцами. При кризисе феодального общества их свободные, то есть ставшие ненужными, бесполезными в торговле или ростовщичестве деньги меняют функцию, превращаются в промышленный капитал).

  Провоцируя разрушение обреченного общества, жизнеспособный зародыш нового поглощает, ассимилирует продукты его распада — и растет, развивается, конституируясь в особый, качественно отличный от разрушаемого родительского, исторический организм. Классовая структура социума удваивается: рядом с феодалом появляется буржуа, рядом с крестьянином и ремесленником — рабочий, рядом с феодальным интеллигентом–священником — светский интеллигент–специалист.

  Возникает как бы общество в обществе — со своими правовыми, идеологическими и так далее отношениями, находящимися в антагонистическом противоречии с традиционными. То есть создаются исторические условия, в которых социальная борьба, захват власти, гражданская война и тому подобное действительно могут вести к смене господствующего типа общественных отношений, господствующего способа бытия — к смене формаций.

  Классовая борьба, говоря упрощенно, рабов и рабовладельцев, крестьян и феодалов, рабочих и капиталистов может изменить условия классового сотрудничества, может поменять персоны местами, сделав раба господином, а господина рабом, но привести к смене формации — к смене исторической технологии, к смене типа общественных отношений, к смене лошади на машину, геоцентризма на гелиоцентризм и так далее и тому подобное — никакая классовая борьба не может, это абсурд. И если классовая борьба тем не менее действительно приводила к изменению формационного типа общества, то происходило это, говоря опять‑таки упрощенно, лишь потому, что в борьбе рабов и рабовладельцев побеждал протофеодал, а в борьбе крестьян с феодалами — протокапиталист. («Прото» — я в данном случае пишу, чтобы как‑то обозначить это эмбрион, из которого — в теоретической абстракции — развиваются классы нового общества.)

  По указанной же причине, сразу заметим, принципиально не может привести к смене формации и классовая борьба рабочих с капиталистами. Рабочие — класс капиталистический и никакого иного общества. Нелепы утверждения наших «исторических материалистов» о том, что рабы и крестьяне не могли одержать победу над эксплуататорами, потому что были «представителями отсталых производительных сил», а пролетарии — по причине их связи с прогрессивными производительными силами — могут. Пролетариат, с которым Маркс связывал возникновение новой формации, был, увы, представителем чрезвычайно отсталых на сегодняшний взгляд производительных сил; прогрессивные — вытесняют его из сферы материального производства вообще, разрушают. Современная классовая борьба, несомненно является одним из факторов, побуждающих к технологическому и общественному прогрессу. Но заметим, забегая вперед: как в борьбе рабов и рабовладельцев, крестьян и феодалов историческими победителями оказывались не первые и не вторые, а «третьи»: протофеодал и протокапиталист, так и в современной борьбе «одержать окончательную победу» может лишь протокоммунистический человек, валяющийся нам сегодня в негативном образе имущего безработного.

  Можно ли интерпретировать революционные движения новых классов так, как это делается в ортодоксальном «истмате», то есть как конфликт развившихся производительных сил с косными производственными отношениями? Разумеется нет. Это борьба представителей нового способа производства, новых производственных отношений, которым тесны традиционные экономические, политические, идеологические регламенты, с защитниками старого способа производства, социального бытия и соответствующих отношений и институтов.

  Процесс перестройки общественных институтов в соответствии с новым кодом, новым способом материального и духовного бытия — великая (формационная) революция. Не обязательно взрывообразная и не обязательно «снизу». В Англии буржуа не уничтожил феодала–аристократа, а феодал «самоуничтожился» превратившись в капиталиста, сохранив на века феодальный символический антураж: будь то футы и дюймы — ностальгическая память о времени, когда человек был мерою всех вещей, или монархия, генетически чуждая капиталистической, индустриальной эпохе.