Альфред Нобель - [58]
Нобель-одиночка, обречённый на своё одиночество ещё с того недолгого периода своей жизни, когда он посещал школу, не жалел сил на борьбу с групповщиной и конформизмом. Эта его особенность была выражена настолько ярко, что Юнг вполне мог бы думать о нём, когда писал: «Лучшей защитой индивида от угрозы потери собственной идентичности является то, что он хочет или должен сохранить в тайне[57]».
Что касается Нобеля, которому нередко приходилось бороться с теми, кто воровал его изобретения, то способом сохранить секрет для него был патент, то есть, в конечном счёте, бумага, которая закрепляла за ним право на изобретение. Все происходило так, как если бы украсть огонь, приручить его, занять место Юпитера было невозможно без того, чтобы не столкнуться с этой бумагой. И недоступный Нобель вёл солнечную колесницу, освещенную изнутри электрическим светом, сквозь фантастическую ночь.
А ещё эти поездки означают желание быть на виду, желание разыграть спектакль. Не только для тех, кто мог его увидеть, но и для себя самого тоже. Такой утончённый знаток литературы, как Нобель, не мог совершать подобные прогулки просто так, без умысла — в основе этих забавных «постановок» лежит тяга Нобеля к символичности и его знакомство с литературной традицией. И при помощи этих прогулок он приоткрывал завесу, скрывавшую глубины его души.
Эти поездки, а также гораздо более медленные пешие прогулки были единственным его развлечением в тот период. Салон Джульетты Адамс и светская жизнь, которую он якобы презирал, находились где-то далеко, вне пределов доступности.
Эти прогулки в опьянении от дующего в лицо ветра вряд ли были полезными для здоровья Нобеля, и потому он жил в Швеции лишь в тёплое время года.
Будучи космополитом, интернационалистом и рьяным, убеждённым защитником мира, испытывал ли Нобель влияние со стороны зарождавшегося в то время в Европе национализма, не всегда, впрочем, доходившего до ненависти к другим нациям? Совершенно неожиданно Нобель проникся этими новыми идеями и неоднократно продемонстрировал свою заботу о безопасности родины: «Если и есть какая-то область индустрии, которая должна освободиться от того ущерба, который наносит ей импорт, — писал он, — то это, конечно же, та, которая обеспечивает безопасность нашей страны. Так как в Швеции существуют заводы, занимающиеся производством боеприпасов, было бы и глупо и жалко, если бы они вдруг перестали работать… Мы принимаем заказы от государства для того, чтобы жить, продолжать существование, но главная наша цель в другом — творить и стараться не идти в ногу с прапрадедами».
Бесспорно, так. Но в этом нет ничего особенно оригинального, так как мысль Нобеля двигалась в том направлении, которое уже указывал его отец. А Эммануэль Нобель, как известно, изобрёл мины, в его глазах представлявшие собой «способ защитить нашу родную страну от врага, превосходящего количеством» и т. д., и т. п.
Завод, который приобрёл Нобель, нуждался в реконструкции. До сих пор на нём производили лишь пушки, калибр которых не превышал 160 миллиметров, кроме того, там выпускали броню для военных кораблей. Нобель изменил всё. Конечно, броню выпускали по-прежнему, но вот производство пушек нужно было усовершенствовать. И уже в 1897 году на промышленной выставке в Стокгольме была представлена двухсотпятидесятимиллиметровая пушка весом в тридцать тонн. К сожалению, это произошло уже после смерти Нобеля.
Король Оскар II лично посетил бофорский завод. Во время визита он произнёс пламенную речь, прославляющую Нобеля и его семью. Король уделил работам Нобеля очень много внимания, поскольку защита Швеции и оснащение армии мощным и современным оружием были одним из приоритетов политики Его Величества. Оскар II не был пацифистом.
Он очень ценил Альфреда, и время от времени эти два человека, суверен и его подданный, встречались. Со смертью Нобеля всё изменилось: Оскар II негативно относился к учрежденной Нобелем премии и особенно к той, что вручалась за вклад в дело мира. Он даже обвинял покойного в недостаточной патриотичности, так как, по его мнению, подобная премия должна была вручаться только шведам или, в худшем случае, только скандинавам, но уж никак не иностранцам.
Какое-то время спустя бофорский завод изготовил две пушки, специально предназначенные для кораблей, которые охраняли берега Швеции; ещё две таких же были приобретены у одной французской компании. Подобное положение, впрочем, просуществовало недолго, и завод стал основным поставщиком оружия для шведской армии.
Хотя Нобель и утверждал, что мечтает об отдыхе, его словам вряд ли можно доверять в полной мере: он по-прежнему вёл активный образ жизни, который, несомненно, отрицательно сказывался на его здоровье. Большую часть своего времени он проводил в дороге между Бофором и Сан-Ремо. Он постоянно бранился из-за неудобств, с которыми ему приходилось сталкиваться в дороге. И он наверняка с удовольствием вспоминал о России, где на железных дорогах вместо угля использовали дрова. Нельзя забывать, что в то время из-за дыма и угольной пыли путешествие в поезде было далеко не самым приятным занятием. Можно представить себе, как мучился бедный Альфред, мало расположенный к поездкам в тесном купе, которые не без оснований прозвали «тюрьмой на колёсах»! Он путешествовал первым классом, но это не было для него просто преимуществом, которое он мог себе позволить: Нобель был настолько худым, что не переносил дороги в купе с твёрдыми сиденьями. Кроме того, он, кажется, страдал клаустрофобией, так как вагоны всегда были для него слишком тесными.
