Альфагенез - [33]

— В убежище, сейчас же, — огрызнулся Артур. — Поднимите его.

Люди столпились вокруг Лукаса, отметая ее в сторону. Он хлестался в конвульсиях, разбрасывая мужчин как тряпичные куклы. Они приподняли Лукаса и поволокли его по коридору.

Артур наклонился, схватил ее за локоть и потянул, заставляя встать на ноги:

— Идемте с нами…

— Моя дочь…

Пальцы Артура, как тиски, сжали руку Карины. Он потянул ее по коридору за скоплением людей, пытающихся переместить вперед извивающегося в конвульсиях Лукаса.

За нею бежала Эмили и кричала:

— Мама!

Карина отдернулась:

— Дайте я сама пойду! Вы ее пугаете!

— Вы хотите, чтобы ваша дочь жила? — спросил Артур.

— Да! — ответила Карина с единственной мыслью: «Ублюдок».

— Тогда делайте, что вам говорят.

Они были уже почти в конце туннеля. Что-то тяжелое распахнулось, издавая металлический звук. Карина мельком уловила стоящую приоткрытой огромную дверь убежища. Люди, несущие Лукаса, нырнули в круглое отверстие и отделились. И Карина увидела помещение за дверью. Оно было большим, а свет флуоресцентных ламп отражался от металлического пола и стен.

Они поместят ее в убежище с ним. Лукасу было так больно, что он бился в конвульсиях. Ему требовалась ее кровь, и он распорол бы Карину на кусочки, чтобы получить ее. Если она пересечет этот порог, то умрет.

— Мама!

Карина уперлась каблуками:

— Эмили!

Генри поднял Эмили:

— Все хорошо, малыш.

— Вы согласились с условиями контракта, — сказал Артур. — Пришло время его выполнять. Пройдите туда и сделайте все, что придется для того, чтобы он остался живым.

Если она не войдет, тогда они кинут ее туда. Она услышала это в голосе Артура.

Карина выдернула руку из его руки:

— Генри, позаботьтесь о моей малышке.

— Обещаю, — сказал он.

Карина сделала глубокий вдох и прошла вовнутрь.

— Только без резких движений, — воззвал к ней Генри.

Дверь позади нее с лязгом закрылась.

Глава 8

Лукас клубком свернулся на полу. Боль вымывалась изнутри его спинного мозга, будто кто-то выскабливал его позвоночник стальным посудомоечным скребком. И растягивалась тугими струнами, проходя через связки, накапливаясь в суставах, кончиках пальцев и под языком. Он чувствовал боль в зубах. Боль перемалывала его как попавшее между жерновов зернышко пшеницы.

Его уши уловили звук приближающихся шагов.

С большим усилием он открыл глаза.

Карина опустилась на колени рядом с ним. Он вдохнул ее запах и почувствовал внутри себя искру глубокого, сердитого голода. Она тянула его как магнит. Его тело кричало об ее крови и конце боли. Ворваться в нее было бы блаженством.

Она закатила рукав. Ее губы сжались.

Ему нужно было сейчас сказать. Было больно, он устал, но все-таки ему удалось:

— Не надо.

— Артур сказал, что ты должен подпитаться.

— Артур больной хрен. Я тебе это говорил.

— Я по запаху вижу, — сказала она, — что тебе нужно подпитаться.

— Если я сейчас подпитаюсь, то ты умрешь.

— А если нет, то умрешь ты, а тогда они убьют Эмили.

Ах. На секунду ему показалось, что она чувствует к нему жалость, но — нет.

— Никто не дотронется до Эмили. И я не умираю. Мне просто больно.

— Ты ужасно выглядишь.

Он услышал мягкую нотку в ее голосе. Несмотря ни на что, ей чуточку было не все равно. Он примет это. Это было что-то большее, чем он обычно от кого-либо получал.

Она не отпрянула, когда он вступал в фазу. Ее колени дрожали, но она не вздрогнула. За это он был ей благодарен.

Карина смахнула сажу с его лица, и с лаской в глазах и добротой в голосе произнесла:

— Не будь идиотом, Лукас. Подпитайся. Это заставит тебя почувствовать себя получше.

— Боль не смертельная. Она пройдет. А вскоре тебе понадобится вся твоя кровь.

Она отдернулась:

— Что это значит?

— У тебя есть жар?

— Да.

— Усталость?

— Да. Лукас, что со мною происходит?

Он рассказал ей почти всю правду.

— Я тебе говорил, что ты реагируешь на мой яд.

Боль глубоко зарылась в основании его позвоночного столба. Лукас заставил себя повернуться, пытаясь сдвинуть собственную тяжесть, и боль взорвалась ослепительно-белой, цепенящей сознание дымкой, которая скрутила его конечности. Словно от коронного удара суперзвезды в челюсть он вырубился.

Когда он очнулся, повсюду был ее запах. Внутри Лукаса шевелился требующий своего голод. Он стиснул зубы и почувствовал легкое прикосновение к щеке. Его глаза мгновенно открылись. Рядом с ним сидела Карина, ее спина опиралась о стену.

— Как долго я был в отключке?

— Может минуту, или две.

— В следующий раз попытайся засечь. Мне нужно знать, не становятся ли они короче.

— Есть что-нибудь еще, что я могу сделать?

На него накатила боль:

— Говори со мной.

— О чем?

— Ты никогда не говорила мне, почему именно Эмили запасается едой.

Она вздохнула и смахнула коричневый пучок волос со своего лица.

— Это случилось после смерти Джонатана.

— Твоего мужа?

— Да. Мне не хочется говорить об этом.

— Почему?

Она встретилась с его внимательным взглядом:

— Потому что тогда ты всякое узнаешь обо мне.

— А это было бы нехорошо? — спросил Лукас.

— Да.

Теперь он еще больше хотел знать.

— А это больно быть зверем? — спросила она.

— Нет. Вхождение в фазу — это как быть супергероем. Я — быстрее, сильнее. Все становится отчетливей. Без последствий. Я могу позволить себе не быть на поводу. Но вырабатываемый в атакующем варианте яд токсичен для фазы моего человеческого варианта. Превращение назад в человека — вот это сука.