Алеш и его друзья - [49]

«Ага, — согласился Мирек. — Тогда, может, мы пойдем?»

«Куда?» — коротко спросил я, потому что сидел напротив окна и видел, что на улице начинается дождь.

«В самом деле, — отозвался Алеш, — куда вам идти? Давайте займемся чем-нибудь».

«А чем? — поинтересовался Мирек — Будем петь колядки или лить свинец, да?»

«Вы с этими рождественскими обычаями, того и гляди, свихнетесь», — усмехнулся Ченда.

«Давайте бросать ботинок, — предложил я здраво, — это ведь тоже рождественский обычай, так, по крайней мере, утверждала учительница».

«Я не очень уверен, что бросаться ботинками — это рождественский обычай», — задумчиво произнес Алеш.

«Мирослава так говорила», — настойчиво повторял я.

Вообще-то о рождественских обычаях нам мало что известно. Но если тебе что-то нужно узнать, можно справиться по телефону в специальной информационной службе. Алеш позвонил туда. Дежурная, молодая девушка, долго смеялась, и мы с трудом ее поняли.

Но все же уразумели, что в старину девушки, гадая, бросали башмаки через голову, и если он указывал носком наружу, значит, девушка в будущем году выйдет замуж, а если носком внутрь, значит, ей не светит. Все это с отвращением сообщил нам Алеш со слов дежурной информационной службы.

«Лучше всего бросать ботинки друг в друга», — проворчал Мирек.

«Еще что-нибудь разобьем, — усмехнулся Алеш. — Знаете что? Плевать нам на этот девчачий обычай, давайте лучше соревноваться — каждый бросает ботинок пять раз, кому удастся больше всех бросить ботинок носком наружу, тот и победитель».

«Неплохая идея», — сказал я.

«Годится», — согласился Ченда.

Мы помчались в прихожую за обувью и выстроились в комнате рядком лицом к двери и спиной к окну.

«Внимание! Начали!» — крикнул Алеш.

Все бросили ботинки через голову.

Лучше всех оказался бросок Мирека — не каждому удастся сбить одним ударом сразу три цветочных горшка.

Наши с Чендой ботинки шваркнулись о стекло, Алсшев — попал в клетку с попугаем. Болтливая птица перепугалась и принялась нас невразумительно ругать.

Чистый «носок» удался только Миреку, и он удовлетворенно заявил: «Один ноль в мою пользу, я веду».

«Да, ведешь, — согласился Алеш, — только подбери и приведи в порядок эти бедные цветы».

К счастью, горшки не разбились, потому что под окном был толстый ковер, зато из них вывалилось немало земли и сломался один цветок, его склеили лентой, и Алеш заявил, что бабушка близорука и наверняка ничего не заметит.

«Все равно, — сказал Ченда, когда мы пропылесосили ковер и привели цветы в порядок, — в следующий раз нужно быть внимательнее и принять необходимые меры предосторожности, иначе наша игра затянется до самой полуночи».

И правда, последствия первого броска мы устраняли более получаса.

«Снимем цветы и откроем окно», — предложил Алеш.

«А зачем его открывать?» — удивился Ченда.

«Слышал, как стекло дребезжало? — спросил Алеш. — В другой раз оно наверняка не выдержит».

«А если ботинок вылетит на улицу?»

«Не вылетит, — уверенно заявил Алеш. — Когда знаешь, что окно открыто, будешь внимательнее и не больно-то станешь размахиваться. — И на всякий случай добавил: — Только ненормальный может выбросить ботинок на улицу, зная, что окно открыто».

Ченда замолчал, а у нас с Миреком не было никаких возражений против Алешевого предложения.

«Внимание! — провозгласил Мирек. — Начинается второй тур!»

Броски получились удачнее. У меня и Мирека оказались «носки», у Ченды и второй бросок не получился, а Алеш в изумлении воскликнул:

«Где мой ботинок?»

Честное слово, четвертого ботинка не было! Мы тут же кинулись к окну.

Под окном стоял прохожий, у ног его лежал зонтик, одной рукой человек схватился за голову, а в другой держал Алешев ботинок. Прохожий смотрел наверх и был погружен в глубокое раздумье: должно быть, размышлял, как получше с нами разделаться. Вроде людоеда, который долго решает, как ему съесть белого человека — с перцем или с чесноком?

Мы мигом отскочили от окна.

«Ну, Алеш, — сказал Ченда, — только ненормальный выбросил бы ботинок в окно, зная, что оно открыто».

Эта рождественская история снова напомнила нам Алеша, и на душе у нас стало мрачно. Между тем нас легонько, словно от ветерка, стало познабливать от страха.

С экскурсии в Карлштейн мы приехали значительно позже, чем предполагали, уже темнело. А все по милости Мирека, потому что на наш поезд мы опоздали. У Мирека после обеда остановились часы, он поставил их, как уверял, по солнцу с отклонением плюс-минус полчаса.

Но солнышко плевать хотело на то, что Мирек испытывал к нему доверие, так что на вокзал мы попали не на полчаса, а на час позже, и более двух часов пришлось ждать следующего поезда.

Но пока нас это не беспокоило, мы не ссорились и даже радовались, что целую ночь проведем в клубе и дадим «Барахолке» имя.

В привокзальном ресторане мы купили бутылку пепси и торжественно двинулись к трамваю. Правда, до этого Мирек осторожно огляделся:

— Ха, родные края. Надеюсь, родителям не взбредет в голову прогуляться вечерком. Вот будет номер.

Мы с Чендой заволновались, но уговаривали друг друга, что вряд ли родители сейчас выйдут из дому, это же глупо.

— Представляешь, если бы я сейчас встретил папу! — зашептал Ченда. — Он бы мне устроил допрос: ты почему не на экскурсии? Значит, ты мне лгал! Признавайся! Бац!