«Аленка» шоколадка - [8]
– Так вот, – продолжала Женька, – я увидела на витрине это кольцо. Ты же знаешь, я давно хотела себе что-то такое, истинно восточное…
– Да, ты всегда хотела, – подтвердила я.
– Ну вот, я зашла и попросила примерить… – Женька замолчала. Лицо приобрело задумчивое выражение, а глаза стали мечтательными.
Я молчала. Я слишком хорошо знала свою Женьку. Говоря ее же словами, я видела, что она уже «влезла ногами в маргарин».
– Он… ну… он таким красивым оказался, – продолжала она.
– Он, это кто? – вернула я ее к действительности.
– Хозяин лавки… Мустафа. Он молод, конечно… Ему всего 33. Но он так красив… как Бог.
«Приехали», – подумала я, и тот час же вспомнила все, что раньше слышала о египетских любовных историях. И про гаремы, и про пропавших женщин, которые просто вышли погулять из отеля…
«А ты сама…», – продолжал мой внутренний голос, – «ты сама, куда и к кому приехала? Ты его знаешь, этого Мухаммеда? Странное знакомство, три месяца в скайпе и все тебе готово: любовь-морковь. Получите – распишитесь.
Где у тебя гарантия, что Мухаммед говорит правду?»
Я подавила внутреннее беспокойство усилием воли и продолжала слушать Женьку.
– Мы пили чай, – рассказывала она, – знаешь, чай каркаде, он тут какой-то очень особенный и вкусный. Потом Мустафа угощал меня халвой с орешками. Тоже вкусно… – и она мечтательно зажмурилась.
Я понимала, что в таком состоянии, в котором находилась сейчас моя подруга ей бы и горчица российская была похожа на мед.
– А кольцо, откуда взялось? Ты его купила? – спросила я.
– Ну да… Вернее нет. Я сережки купила и подвеску, – она полезла в сумку и достала разноцветный мешочек, расшитый бусинами, и протянула его мне.
В мешочке были такие же серебряные серьги с сапфирами и цепочка с подвеской. Все очень красивое. Настоящий восточный стиль.
– А кольцо… – Женька запнулась, – он мне его подарил. Сказал, что я красивая… И что он всегда мечтал встретить такую женщину.
– А… что было потом? – осторожно поинтересовалась я.
– Ничего не было. Он меня за руку подержал, потом руку мне поцеловал и сказал, что хотел бы со мной встретиться сегодня… вечером, – добавила она спустя.
– Нет! – категорично заявила я, – никуда ты не пойдешь! Это же опасно!
– Опасно? – удивилась Женька, – Мухаммед – это нормально, а Мустафа – опасно… Мира, где логика? – и она посмотрела на меня своим строгим докторским взглядом.
«А ведь она права», – пролетело у меня в голове. И чтобы разрядить обстановку я сказала:
– А, пойдем-ка, на завтрак. Ужас, как кушать хочется…
Мухаммед позвонил почти в полдень. Он сказал, что очень удивился, когда, проснувшись утром, не обнаружил меня рядом. Я ответила, смеясь, что мне жаль тратить прекрасный солнечный день на сон. Мне нужно море и солнце.
Он не стал возражать, а наоборот, вдруг начал извиняться и сообщил мне, что должен уехать на три дня. Какой-то срочный незапланированный рейс. Он особо не объяснял, а я не спрашивала. Но когда, наконец, разговор был окончен, я вдруг почувствовала огромное облегчение.
«Ура! Свобода!» – пронеслось в голове. И я с удвоенным энтузиазмом стала собираться на пляж.
А вечером Женька засобиралась на свидание. Меня она с собой не звала. И это было понятно и объяснимо.
– Мир, посмотри, какую мне кофточку одеть: вот эту розовенькую или эту тунику с цветами?
– Розовую, – отвечала машинально я.
– А почему? – не могла успокоиться Женька, – мне туника нравится больше.
– Туника прозрачная и с коротким рукавом. Ты же помнишь, что нам Артур говорил: закрытая одежда и скромное поведение…
– Причем здесь Артур? – вдруг разозлилась Женька – ты что, хочешь мне настроение испортить? К совести моей взываешь? Да нет у меня совести! – уже кричала она. – Восемь лет моей жизни он украл, Артур твой… – и она опять заплакала.
Я растерянно подошла и стала рядом:
– Ну, Жень… ну не плачь. Прости меня, пожалуйста. Я не буду больше лезть к тебе с советами, поступай, как знаешь…
Когда Женька ушла, я вдруг почувствовала пустоту и одиночество и даже пожалела, что Мухаммеда нет в городе. Может сесть и помедитировать? Но на душе было неспокойно, и я решила пойти в бар. Там сок вкусный и кофе чашку можно выпить. Кофе я любила больше всего и свежевыжатый апельсиновый сок тоже.
В баре было пусто. Только две девушки за соседним столиком громко обсуждали сегодняшнюю экскурсию. Разговаривали они на русском. И поскольку, разговор был громким, я слышала его весь. Девушки посетили город под названием Эль-Гунна и были в полном восторге. И от экскурсии, и от самого города, и особенно, от гида, который их сопровождал. Они смеялись, шутили, вспоминали забавные ситуации во время экскурсии. Я слушала и наслаждалась. Я ничего не анализировала и совсем не старалась запомнить, но название города плотно засело в моей голове.
Я помнила, что приехала отдыхать. Как сказал мой Тим: никаких экскурсий, никаких ашрамов… Но девушки продолжали разговор и я не выдержала:
– Извините, я невольно послушала ваш разговор, – подошла я к их столику.
Девушки удивленно оглянулись:
– Да ничего, – улыбнулась загорелая блондинка, – наверное, не услышать нас было просто невозможно, – и она засмеялась.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.