Алексей Толстой - [140]

15 сентября Толстой приехал на завод «Красное Сормово». Раз уж на фронт не пускали, как он ни просился, то хоть посмотреть живые картины рабочего тыла.

Толстой еще не раз бывал на заводах и предприятиях Горьковской области и каждый раз выносил оттуда твердое убеждение, что «в этой войне русский гений схватился на жизнь и смерть с гигантской фашистской машиной войны, и русский гений должен одержать победу». В той же статье, откуда взяты только что процитированные строки, Толстой спустя месяц после посещения завода «Красное Сормово» писал: «Если бы русские знали свои силы, никто бы не смог бороться с ними, а от их врагов сохранились бы кое-какие остатки», так писал в XVI веке один из писателей, побывавших в Москве. Он прав. Но теперь мы знаем свою силу…

Родина моя, тебе выпало трудное испытание, но ты выйдешь из него с победой, потому что ты сильна, ты молода, ты добра, добро и красоту ты несешь в своем сердце. Ты вся в надеждах на светлое будущее, его ты строишь своими большими руками, за него умирают твои лучшие сыны…»

Страшным несчастьем казалось людям, что враг, жестокий и неумолимый, приближался к Москве. Немцы уже предвкушали удовольствие разместиться на зимних квартирах на Тверской, Мясницкой и на Арбате, у Спасских ворот Кремля… Но Толстой, как и огромное большинство русского народа, не верил в то, что немцы займут Москву. В эти грозные дни, писал Толстой, германские армии будут остановлены перед Москвой и лягут в снега. Да, неисчислимы наши жертвы, много разрушено городов и сел, захвачен врагом Киев — мать городов русских, вытоптаны нивы, миллионы людей советских стонут под игом свирепых захватчиков. Возможно, советский народ понесет еще большие жертвы, но самой большой жертвы он не принесет немцам: Москва по-прежнему будет сверкать своими кремлевскими звездами.

7 ноября 1941 года одновременно в «Правде» и «Красной звезде» была напечатана статья Алексея Толстого «Родина» — пожалуй, самая глубокая, самая лирическая и задушевная его статья, в которой он раскрывает отношение русских людей к своей Родине. От имени миллионов Алексей Толстой признается в своей любви к Родине: «За эти месяцы тяжелой борьбы, решающей нашу судьбу, мы все глубже познаем кровную связь с тобой и все мучительнее любим тебя, Родина.

В мирные годы человек, в довольстве и счастье, как птица, купающаяся в небе, может далеко отлетать от гнезда и даже покажется ему, будто весь мир его родина. Иной человек, озлобленный горькой нуждой, скажет: «Что вы твердите мне: родина! Что видел я хорошего от нее, что она дала мне?»

Надвинулась общая беда. Враг разоряет нашу землю и все наше вековечное хочет назвать своим.

Тогда счастливый и несчастный собираются у своего гнезда. Даже и тот, кто хотел бы укрыться, как сверчок, в темную щель и посвистывать там до лучших времен, и тот понимает, что теперь нельзя спастись в одиночку.

Гнездо наше, родина возобладала над всеми нашими чувствами. И все, что мы видим вокруг, что раньше, быть может, мы и не замечали, не ценили, как пахнущий ржаным хлебом дымок из занесенной снегом избы, — пронзительно дорого нам. Человеческие лица, ставшие такими серьезными, и глаза всех — такими похожими на глаза людей с одной всепоглощающей мыслью, и говор русского языка — все это наше, родное, и мы, живущие в это лихолетье, — хранители и сторожа родины нашей».

В этой статье Толстой сконцентрировал те мысли, которыми жил всю свою жизнь.

Еще восемнадцатилетним юношей он записал в дневнике свои первые размышления о родине: «…Боже мой, сколько в этом слове чувства, мыслей, радостей и горя. Как подчас горько и сладко звучит оно. Бедный, бедный, затерянный среди огромных степей маленький хуторок. Мой бедный сад. Теперь ты облетел, стоишь холодный, и ветер свистит в твоих сучьях. И пруд, высохший, покрытый зеленью, мертвый и молчаливый. И догнивающая старая лодка. И старый серый деревенский дом, с маленькими окнами и белыми комнатками, где, бывало, я сидел у лампы на диване и долго внимательно слушал голоса зимних вьюг.

И покосившиеся качели с болтающимися веревками, и там, в глубине деревьев, заброшенная скамейка. О, как мне все это жалко…»

Эти строки были написаны Толстым, впервые покинувшим свою малую родину, свой степной хутор Сосновку, где он вырос и сформировался как человек. Он приехал в Петербург поступать в институт. И потому с такой тоской и грустью вспоминает все, что покинул на долгие годы, а может быть, навсегда.

Тема Годины получит свое дальнейшее развитие в годы первой мировой войны. В своих очерках и статьях он шире трактует эту извечную тему, но все-таки на трактовке этой подчас сказывался налет официальной идеологии. В годы эмиграции Толстой не раз выскажет свою сыновнюю любовь к России, русскому народу, не раз погорюет о своей скитальческой судьбе, надолго отторгнувшей его от материнской земли.

Истинное, глубокое понимание темы Родины нашло свое воплощение в творчестве Толстого только в годы социалистического строительства в Советском Союзе.

14 июня 1937 года «Известия» опубликовали его статью под названием «Родина»: «Что такое родина? — размышлял писатель. — Это весь народ, совершающий на данной площади земли свое историческое движение. Это прошлое народа, настоящее и будущее. Это его своеобразная культура, его язык, его характер, это цепь совершаемых им революций, исторических скачков, узлов его истории. К этому народу принадлежу я. Это моя родина. И моя задача вкладывать все мои силы в дело моей родины, к тому, чтобы моя родина шла великой и счастливой среди других народов к тем целям, которые мы, и в данном случае мы — сыны Советского Союза (и пусть эта наша гордость и наша слава) — указали другим народам».