Алексей Толстой - [139]

Даже в самые тяжелые, поистине трагические дни, когда немцы были под Москвой, а фашистские заправилы уже принимали решение о дне парада фашистских войск на Красной площади, Алексей Толстой уверенно говорит о конечной победе Красной Армии: «Наша задача в том, чтобы остановить гитлеровские армии перед Москвой. Тогда великая битва будет выиграна нами. Наши силы растут… Настанет час, когда мы перейдем к наступательному удару по германскому фронту». «Эти люди намерены нас победить, бросить себе под ноги, наступить нам сапогом на шею, нашу Родину назвать Германией, изгнать нас навсегда из нашей земли «оттич и дедич», как говорили предки наши.

Земля «оттич и дедич» — это те берега полноводных рек и лесные поляны, куда пришел наш пращур жить навечно. Он был силен и бородат, в посконной длинной рубахе, соленой на лопатках, смышлен и нетороплив, как вся дремучая природа вокруг него. На бугре над рекою он огородил тыном свое жилище и поглядел по пути солнца в даль веков. И ему померещилось многое — тяжелые и трудные времена: красные щиты Игоря в половецких степях, и стоны русских на Калке, и установленные под хоругвями Димитрия мужицкие копья на Куликовом поле, и кровью залитый лед Чудского озера, и Грозный царь, раздвинувший единые, отныне нерушимые пределы земли от Сибири до Варяжского моря; и снова дым и пепелища великого разорения… Но нет такого лиха, которое уселось бы прочно на плечи русского человека. Из разорения Смуты государство вышло и устроилось и окрепло сильнее прежнего. Народный бунт, прокатившийся вслед за тем по всему государству, утвердил народ в том, что сил у него хватит, чтобы стать хозяином земли своей. Народ сообразил свои выгоды и пошел за Медным всадником, поднявшим коня на берегу Невы, указывая путь в великое будущее…

Многое мог увидеть пращур, из-под ладони глядя по солнцу… «Ничего, мы сдюжим», — сказал он и начал жить. Росли в множились позади него могилы отцов и дедов, рос и множился его народ. Дивной вязью он плел невидимую сеть русского языка…»

Много говоря о прошлом русского народа, Толстой этим не намеревался подчеркивать его исключительность. Он-то уж прекрасно знал, что еще тысячу лет тому назад митрополит Илларион в «Слове о законе и благодати» отстаивал и развивал тему равноправности всех народов, резко выступая против идеи богоизбранничества лишь одного народа. С тех пор передовые русские писатели всегда оставались верны этой мысли ж всегда подчеркивали равноправие всех народов. И Алексей Толстой не раз выскажется по тому же поводу. «Несокрушимой крепостью» называет Толстой дружбу народов, населяющих Советский Союз: «У нас всех, на каком бы из ста пятидесяти языков мы ни говорили, где бы ни стоял наш родной дом, — на опоганенном фашистами, залитом кровью и слезами берегу Днепра, или у мирно журчащего арыка Ферганской долины, в суровой сибирской тайге, или у благодатного южного моря, — равно для всех нас одно Отечество — Советский Союз, источник всей жизни нашей, наша несокрушимая крепость».

Уже в первые месяцы войны Толстой написал больше двадцати статей ж очерков. Он никогда не думал, что с такой силой развернется его публицистический талант.

До сих пор ему казалось, что легче написать большой рассказ, чем небольшую статью. Теперь же, встречаясь с людьми, столкнувшимися непосредственно в битве с врагами, расспрашивая их о переживаниях и впечатлениях, Толстой приводил их скупые и точные рассказы о зверствах фашистов на нашей территории, о героических подвигах советских людей, о примерах подлинной любви к Родине. Так рождались его статьи «Армия Героев», «Смельчаки» и другие.

В начале августа возникла мысль организовать Всеславянский митинг в Москве. И без того Толстой часто бывал в Москве, а тут пришлось чуть ли не каждый день ездить из Барвихи. В организации митинга он попросил помочь ему Е. П. Пешкову, и она предоставила для первых заседаний Славянского комитета столовую-библиотеку в особняке Горького. Почти каждый день Толстой заходил к Пешковой и частенько уговаривал ее поехать вместе с ним в Барвиху. «Как-то мне не хотелось ехать на ночевку в Барвиху, — вспоминала Е. П. Пешкова. — Алексей Николаевич уговорил. А вернувшись в город на другой день, мы узнали, что был большой налет, упала бомба у Никитских ворот. На месте памятника Тимирязеву оказалась большая глубокая воронка, а самый памятник откинуло в соседнюю улицу». 10 августа Толстой произносит речь на Всеславянском митинге в Москве. «Весь славянский мир для разгрома фашизма должен объединиться» — под таким названием она была опубликована в «Правде» на следующий день. «Мы хотим мирного процветания себе и нашим соседям, — говорил Толстой, — мы хотим высших даров человеческой свободы: развития культуры, искусств и наук, благоденствия, счастия… Культура, а не война…»

Вскоре после этого Толстой вместе с семьей уехал в Зименки Горьковской области, где жил около трех месяцев. Здесь он закончил сценарий фильма «Рейд Н-ской дивизии», написал несколько значительных статей, в частности «Бессмертие» и «Родина». Здесь же Толстой начал работать над пьесой из жизни Ивана Грозного, впоследствии получившей название «Орел и орлица».