Алексей Поркин, гроза Империи (краткий справочник по 101-му штампу в фантастике) - [37]

И мы поехали — где-то впереди известный папа-исследователь ждал свою непутевую дочь, или же над его беспорядочно раскиданными останками глумились крысы.

Миновав селение, анти-атомный плазменный танк для активного штурма выехал на просторную равнину. Был восьмой день, как мы покинули уютный дом. У нас был полностью заряженный термоядерный реактор, запасы пищи на месяц вперед и неистощимый заряд любовной страсти в сердцах.

Те шестьсот километров, которые мы преодолели, особенного внимания не заслуживали. Мы наедались до отвала и постоянно занимались любовью. Любая растительность, деревья, кустарники, даже трава, попадались все реже и реже, вскоре пустоши и степи плавно преобразились в пустыню. Совсем недавно голубое небо сильно побледнело, песчаные горки соединились с горизонтом из слоновой кости. Селения амазонок, даже те, что включали всего несколько хибар, давно окончились и спрятались среди барханов. Пустыня была полностью безлюдной, местами попадались одинокие стада разнообразных животных. Когда-то их здесь водилось очень даже побольше, но Империя не дремала.

Тяжелые штурмовые корабли юдистов, прибывая к очередной не завоеванной планете, действовали всегда по одному и тому же плану. Раздирая в клочья планетарную защиту своими армадами, они кружили над поверхностью и выбирали безлюдные или малонаселенные места. Ядерная и плазменная бомбардировка накрывала выбранные квадраты и уничтожала все, что там находилось. Кинжальный огонь не щадил ни флору, ни фауну, те, кто выдерживал в укрытиях плазменные удары, гибли от радиации, едва выбравшись на поверхность поверженной планеты.

Чего в Империи было действительно много и довольно качественного, так это науки. Они добились от ядерного оружия таких характеристик, что через год, на облученных территориях нельзя было найти даже лишнего рентгена. Страшнейшее излучение умирало ровно за триста суток, на этих местах империалисты и строили свои базы и лагеря, убедившись в отсутствии последствий бомбежек. Нам повезло, ибо мы двигались в сторону, противоположную юдистской крепости. Даже на всемогущем танке я бы не рискнул пойти на облогу расположения имперских войск. Меньше чем за километр от стен базы нас бы просто превратили в труху.

Но, радиация исчезала не повсюду. Оставались места, где от ионов, позитронов и других не менее умных слов просто-таки рябило в глазах, здесь множились кошмарные монстры. Мутации не прекращались и через много лет. Хвала Всевышнему, пока такие участки нам не попадались. Танк, конечно — это круто, но где гарантия, что не наплодились создания, в силах которых прокусить много сантиметровую броню. Счетчик Гейгера-5, в отличие от старших прототипов, анализировал также химические испарения, действие любых лучей и биотехнологий. Он пискнул всего однажды, когда гусеницы нашего монстра раздавили в лепешку логово мелких песчаных тараканов. Они еще долго прыгали за нами следом, грозили хитиновыми кулаками и нещадно матерились. Кстати надо бы сказать, что уровень радиации в том месте не был таким уж высоким.

— Охренеть, говорящие тараканы!

Ирэн меня просветила.

— Это все мутации и междусемейные спариваниями. Инцест, видимо, тоже присутствует.

После объяснения термина «инцест», я долго отплевывался.

В танке можно было жить годами, даже не выбираясь наружу. Но кондиционированный воздух за долгое время надоедал и тревожил легкие — мы иногда выбирались под иссушающие лучи раскаленного светила. Сейчас мы стояли на одном из многих барханов, прячась в тени своей славной боевой машинки. Наша, восьми метров в длину, трехметровая орясина, отлично предохраняла от солнца, но, правда, дышала разогретым металлом, и в ее присутствии находиться оказалось не совсем комфортно.

— Больше не выдержу. — Ирэн вскочила с песка и, смешно подпрыгивая голыми пятками по железу, забралась в кабину. — Иди ко мне, я тут мясной пирог нашла. Вкусный и сочный!

Следуя за ней, я задержался у открытого люка и остался снаружи.

— Если будешь здесь торчать, оставлю без сладкого! — из танка высунулась прекрасная головка.

— Смотри, — я схватил ее за плечи и приподнял в воздухе.

— Ух, ты! — она вгляделась в парящую даль.

Слева от нашей остановки тускнел выдохшейся зеленью маленький оазис из десятка пальм, но не деревья привлекли наше внимание. Намного перерастая зеленых собратьев, в центре оазиса упирались в небо четыре высоких пирамиды. Деревянных!

Либо несколько тысяч лет назад в этом месте шумели дремучие леса, либо строители совсем не считались с ресурсами. Да в этом богом забытом месте, дешевле бы было изваять строения из золота, будь под оазисом небольшая золотоносная жила. Мне даже калькулятора не потребовалось, чтобы подбить себестоимость подобного творения. Это больше годовой зарплаты жителей всех городов планеты, а Галлор-3 имел славу затхлой, но немаленького небесного тела.

Но не странный материал строений вызывал неподдельный интерес. И даже не загадочная полосатая покраска — слой черной краски, слой полированного дерева, и так до бесконечности. На более, чем четырехсотметровой высоте, издалека, даже в электронный бинокль, определить было трудно, в небо струились разноцветные дымки. Они, с панорамой отсюда, выглядели совсем тоненькими, иголочными. Но, что самое интересное, рывки жестоких пустынных самумов