Алексеев. Последний стратег - [26]

   — Значит, Михаил Васильевич, вы против одновременного наступления по всей линии фронта?

   — Категорически против. Это противоречит реальным возможностям нашей армии, мобилизационной способности государства...

На московском совещании начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант Алексеев не получил одобрения своих предложений большинством военачальников, в том числе и военным министром Сухомлиновым.

В. А. Сухомлинов больше всего уповал на кавалерийский удар. Такое было вполне понятно: бывший блестящий эскадронный командир лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка, получивший за доблесть в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов орден Святого Георгия 4-й степени, долгое время служил в гвардейской коннице. Одно время командовал 6-м лейб-драгунским Павлоградским полком и Офицерской кавалерийской школой, командовал кавалерийской дивизией.

Того, что армия технически преображалась, военный министр Сухомлинов почти не замечал. К заботам и трудностям артиллерийского ведомства относился с прохладцей. Он жил воспоминаниями турецкой войны, которая прославила его имя. В Русско-японскую войну командовал Киевским военным округом и сражений на полях Маньчжурии не знал.

Спорить с ним генштабистам, занимавшимся вопросами стратегического развёртывания Русской армии, не приходилось по одной веской причине. Он пользовался неизменным расположением императора Николая II и особенно императрицы Александры Фёдоровны. Последняя, как известно, своё влияние на решение военных вопросов в Российском государстве оказывала немалое.

Сухомлинов оставался на посту военного министра до июня 1915 года. За время своего пребывания на посту главы Военного ведомства он успел «повоевать» с Государственной думой, пользуясь неизменной поддержкой Николая II. Тот был в восторге от его докладов, всегда лёгких и оптимистических, и обычно не советовал выступать в Думе, особенно если на заседании присутствовали самые ярые противники военного министра М. В. Родзянко и А. И. Гучков:

   — Что вам с ними спорить - вы же мой министр. И этим должно быть всё сказано...

«Свалить» Сухомлинова с поста военного министра не смогли даже усилия великого князя Николая Николаевича-младшего и председателя Совета министров В. Н. Коковцева. Первый в начале Первой мировой войны являлся Верховным главнокомандующим России и предъявлял Военному ведомству самые серьёзные претензии из-за недостатка артиллерийских снарядов и армейского имущества.

Сухомлинов сумел избежать и разбирательства «личных грехов». Так, дворянство Полтавской губернии через своего губернского предводителя сделало всеподданнейшее представление императору о неблаговидных поступках военного министра в бракоразводном процессе его жены с полтавским дворянином Бутовичем. Подобное дело могло вполне «свалить» другого министра, но только не любимца царской четы.

И всё же в 1915 году Сухомлинова освобождают от поста военного министра. Под давлением возмущённой военными неудачами общественности его привлекают к следствию по обвинению в «противозаконном бездействии, превышении власти, служебных подлогах, лихоимстве и государственной измене».

Николаевскому любимцу пришлось посидеть и под домашним арестом, и в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, и в «Крестах». Следствие шло при Николае II и Временном правительстве. Хотя большинство обвинений не подтвердилось, в сентябре 1917 года Сухомлинова всё же приговорили «за неподготовленность армии к войне» к бессрочной каторге, заменённой тюремным заключением с лишением всех прав собственности.

Интересно, что соучастницей его государственных преступлений называлась жена. Но суд под председательством сенатора Н. Н. Таганцева её оправдал, хотя уголовного осуждения бывшей полтавской помещицы требовали ни много ни мало два романовских министра юстиции — А. А. Хвостов и А. А. Макаров. В противном случае они грозили императору собственной отставкой.

При Советской власти заключённый в «Кресты» 70-летний царский генерал попал под амнистию. Летом 1918 года он покинул Россию и выехал в Финляндию, а оттуда в Берлин, где и умер, успев оставить после себя нашумевшие в среде белой эмиграции «Воспоминания»...

Московское совещание утвердило Алексеева в правильности своих стратегических воззрений. Его не смутило даже то, что многие армейские военачальники так и не увидели в предложениях «разумного зерна». Да и сам император Николай II, и руководство российского Генерального штаба стояли тогда «на перепутье» при выборе стратегических решений относительно войны против Германии и Австро-Венгрии.

Возражения возражениями, но всё же в ранее утверждённый плав пришлось вносить серьёзные коррективы. Большинство из них вносилось по предложению генерал-лейтенанта Алексеева. В итоге мобилизационный план 1910 года оказался пересмотренным.

С тяжёлыми раздумьями возвращался Михаил Васильевич в Киев. Было ясно одно: Россия не успеет подготовиться к большой войне. Не успеет даже закончить те военные реформы, которые начались после поражения в Русско-японской войне.

Понимал он и другое. В случае военных неудач политическая ситуация в огромной державе могла накалиться и революционное брожение могло приобрести невиданный ранее размах. Баррикады на Пресне, «советы» в сибирских городах, разложение войск могли повториться. Такие разговоры не раз велись в кругу близких Михаилу Васильевичу людей: