Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница - [11]

Шрифт
Интервал

— Эй, сестра, не плачь напрасно! —
Вдруг услышала монашка, —
Словно ландыш, ты прекрасна,
Грех тебе скорбеть так тяжко!
И тебе ль, такой красотке,
С жизнью в юности проститься?
Подыми же взор свой кроткий.
Осуши свои ресницы!
Хочешь, чтоб исчезли слезы,
Чтоб в глазах любовь горела,
И на щечках рдели розы,
И душа, как птица, пела?
К нам иди в наш лес разбойный,
Здесь мои друзья лихие
Слушать звуки грустной дойны
Любят в вечера глухие.
Здесь над недоступной кручей,
Над горами и долами
Ястреб вольный и могучий
Машет черными крылами.
Здесь богач с тугим карманом,
Мироед, толстяк спесивый,
Мне, лесному атаману,
В ноги кланяется льстиво.
У меня есть кони: ветру
Не догнать их в чистом поле,
Есть кинжал и пистолеты,
Семеро друзей и воля.
Под чешуйчатой кольчугой,
Как и ты, ношу я крестик…
Стань же мне навек подругой,
Будем счастливы мы вместе.
Яхонт есть; во мраке ночи
Он искрится и сверкает.
Так твои, красотка, очи
Светом счастья засияют.
Четки, рясу, власяницу
Брось скорее в мрачной келье!
Там — печаль сырой темницы,
Здесь — свобода и веселье.
Там посты да песнопенья,
Покаянья да молитвы,
Здесь — земных страстей кипенье:
Жар любви и ярость битвы!
Нам неведомо, ушла ли
Дева с ним тропой лесною, —
Только больше не слыхали
Плача за глухой стеною…

1842

СТРУ́НГА

Перевод В. Луговского

По-над Струнгой, в темной чаще,
Ждет народ — лихой, гулящий,
Под открытым небом спящий.
Люд бездомный, забубенный
Ночью дует в лист зеленый
Да стреляет в месяц сонный.
Если хочешь жив остаться,
С кошельком домой добраться,
Обходи их верст за двадцать!
Где-то спереди иль сзади
Ждут разбойнички в засаде,
Чтоб убить потехи ради!
Ты идешь тропой опасной,
Филин ухает ушастый,
В ближней роще свет неясный.
Восемь храбрых в полной силе
Рукава позасучили
Да винтовки зарядили.
Трое — крест святой лобзают,
Трое — силушку пытают,
Двое — тихо напевают:
— Гей, скажу я господину,
Не тревожь мою кручину,
Из ножон клинок я выну!
Гей, девчина молодая,
Весела тропа лесная,
Приходи к нам в лес, родная!
За кустом лежу с дубиной
Да с ружьем, с винтовкой длинной,
А душа полна кручиной!
Свиста ждать нам надоело,
Руки чешутся без дела,
Ретивое закипело!
Ружьецо ржавеет, братцы!
На коне хочу промчаться,
Дам гнедому поразмяться!
По-над Струнгой гомон птичий,
Да к чему ружье — без дичи,
Без стрельбы да без добычи?

1842

ГРО́ЗА

Перевод Вс. Рождественского

Желтый, словно свечка, свечка восковая,
С тусклым огоньком,
На дворе тюремном, молча остывая,
Он лежал, объятый тяжким вечным сном.
И никто слезинки не пролил о нем.
Кто глядел печально, кто в оцепененье,
Поли немой тоской…
Кое-кто крестился… Многие в волненье,
Губы сжав, качали скорбно головой,
И шептались люди тихо меж собой:
— Разве это Гроза, кровью обагренный,
Неужели он?
Рыскавший повсюду зверем разъяренным,
Тот, кто в злодеянья вечно погружен,
Ада не боялся, преступал закон?
А старик угрюмый с длинной бородою
Ближе к трупу стал,
Вынул две монетки дрогнувшей рукою,
Бросил к изголовью, в лоб поцеловал
И, крестясь, сквозь слезы так другим сказал:
— Люди, дом мой вспыхнул, и в мороз суровый
Он сгорел дотла.
В чистом поле дети и жена без крова.
Ни краюшки хлеба… Ох, беда пришла!
Руки опустились, жизнь мне не мила.
Я не видел света, в горе изнывая,
Ждал лишь смерти дня.
Человек же этот — он достоин рая!
Белого, как вьюга, горяча коня,
На холме в то время повстречал меня.
«Но томи, — сказал он, — сердце ты слезою,
Твердым будь душой!
Дам тебе я денег, дом тебе отстрою».
Выручил меня он из беды большой.
С той поры нужды я не знавал с семьей!
Вновь поцеловал он руку мертвеца
И побрел с клюкою, не подняв лица.
А народ печальный зашептал в волненье:
— Даст всевышний Грозе всех грехов прощенье!

1843

ГАЙДУЦКАЯ[3] ПЕСНЯ

Перевод В. Луговского

К нам зима явилась в гости,
Лето красное ушло:
Холодно, как на погосте,
Жить зимою тяжело!
Трудно нам без солнца, право,
Жить, от холода дрожа, —
Ни червонца, ни дубравы,
Ни бояр для грабежа!
Ну-ка, ворон, вороненок,
Погляди да успокой:
Может, с торбою червонных
Путник шествует какой?!
Он шагает, оробелый,
Обвязав платком башку…
Я пущу винтовку в дело,
Нет проходу кошельку!
Лес, признайся, бога ради,
Где листвы зеленой сень?
Здесь я сиживал в засаде,
Если надо — целый день!
К нам зима приходит в гости,
Лето красное, прости!
Ветви наги, словно кости,
Да и мне уж не цвести!
Нужно спрятать пистолеты,
Потрудиться под ярмом
И до будущего лета
Жить, как все живут кругом.
Вот весне бы выйти в поле,
Землю вновь расцеловать!
Добрым молодцем на волю
Полетел бы я опять!
Снова набок шапку сдвину,
Снова кудри отпущу,
Щуря глаз, винтовку выну,
В лист зеленый засвищу!
На боку клинок заветный,
Сотоварищ мой стальной, —
Пять со мною пистолетов
И винтовка за спиной!
Вновь гнедому расчешу я
Гривы спутанной волну
И, затягивая сбрую,
На ушко ему шепну:
«Ты, как дума, мчись, как ветер,
Ты не цокай тяжело.
Славно жить на белом свете,
Наше времечко пришло!
В темный лес под ветром свежим
Нам скакать с тобой вдвоем:
Путь солдатам перережем
Да жирок с бояр стряхнем!»

1843

ФЭТ-ЛОГОФЭ́Т

Перевод Н. Подгоричани

— Юный Фэт-Логофэт,
Яркий солнечный свет
Твои кудри ласкает.
Ты постой, погоди,
На холме впереди
Черный змей поджидает.
— О девица-краса,
До колена коса,
Ожерелье на шее.
Не останусь с тобой,
Рвется палица в бой

Рекомендуем почитать
Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

Представляемое читателю издание является третьим, завершающим, трудом образующих триптих произведений новой арабской литературы — «Извлечение чистого золота из краткого описания Парижа, или Драгоценный диван сведений о Париже» Рифа‘а Рафи‘ ат-Тахтави, «Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком» Ахмада Фариса аш-Шидйака, «Рассказ ‘Исы ибн Хишама, или Период времени» Мухаммада ал-Мувайлихи. Первое и третье из них ранее увидели свет в академической серии «Литературные памятники». Прозаик, поэт, лингвист, переводчик, журналист, издатель, один из зачинателей современного арабского романа Ахмад Фарис аш-Шидйак (ок.


Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям.


Том 10. Жизнь и приключения Мартина Чезлвита

«Мартин Чезлвит» (англ. The Life and Adventures of Martin Chuzzlewit, часто просто Martin Chuzzlewit) — роман Чарльза Диккенса. Выходил отдельными выпусками в 1843—1844 годах. В книге отразились впечатления автора от поездки в США в 1842 году, во многом негативные. Роман посвящен знакомой Диккенса — миллионерше-благотворительнице Анджеле Бердетт-Куттс. На русский язык «Мартин Чезлвит» был переведен в 1844 году и опубликован в журнале «Отечественные записки». В обзоре русской литературы за 1844 год В. Г. Белинский отметил «необыкновенную зрелость таланта автора», назвав «Мартина Чезлвита» «едва ли не лучшим романом даровитого Диккенса» (В.


Избранное

«Избранное» классика венгерской литературы Дежё Костолани (1885—1936) составляют произведения о жизни «маленьких людей», на судьбах которых сказался кризис венгерского общества межвоенного периода.


Избранное

В сборник крупнейшего словацкого писателя-реалиста Иозефа Грегора-Тайовского вошли рассказы 1890–1918 годов о крестьянской жизни, бесправии народа и несправедливости общественного устройства.


Избранное

В однотомник выдающегося венгерского прозаика Л. Надя (1883—1954) входят роман «Ученик», написанный во время войны и опубликованный в 1945 году, — произведение, пронизанное острой социальной критикой и в значительной мере автобиографическое, как и «Дневник из подвала», относящийся к периоду освобождения Венгрии от фашизма, а также лучшие новеллы.


Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Тихий Дон. Книги 3–4

БВЛ - Серия 3. Книга 72(199).   "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".