Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка - [97]
5 июня 1927 года, отдыхая в тени раскидистого банана во дворе полпредства, Александра записала в своём дневнике:
«Сегодня я уезжаю из Мехико. Через две недели буду в Бордо, потом ещё неделя в Париже — и домой! Материк Америка — прощай!»
Могла ли она тогда предполагать, что вернётся сюда через полстолетия, но уже не человеком, а пароходом.
Когда вы читаете эти строки, сапфирные волны Карибского моря бороздит советский банановоз «Александра Коллонтай».
ЭПИЛОГ
Янтарно-гитарные пчёлы
Напевно доили азалии,
Огимнив душисто-весёлый
Свой труд в изумрудной Вассалии.
Шестнадцатиреспубличный Союз,
Опередивший все края вселенной,
Олимп воистину свободных муз,
Пою тебя душою вдохновенной!
По мере того как парижский поезд приближался к советской границе, думы о прошлом постепенно оставляли Александру. Впереди её ждали встречи с близкими, друзьями, товарищами по партии. После мексиканской оторванности не терпелось поскорее обнять Зоечку, Мишу... Милый Хохля теперь уже солидный отец семейства. Его дочери, Жене, исполнилось четырнадцать лет. Совсем, наверное, взрослая барышня стала...
Был ещё один человек, встречи с которым радостно ждала Александра. — Осип Мартынович Бескин, ответственный секретарь «Литературной энциклопедии».
Познакомились они год назад, в её прошлый приезд в Москву, во время хождения по издательствам со вторым сборником беллетристики «Женщина на переломе». Вместе они провели всего несколько часов — сперва в китайском ресторане «Би-Ба-Бо» в Столешниковом переулке, а потом дома у Александры, но часы эти были незабываемы. Более яркой, искрящейся личности встречать ей не приходилось. Неисчерпаемый запас иронии помогал Осипу Мартыновичу здраво воспринимать те расхождения мечты с реальностью, которые так часто доводили Александру до смертельной тоски. Присутствие такого человека рядом гарантировало душевное равновесие.
Дату своего приезда в Москву Александра никому не сообщила. День предстояло начать с приёма у Сталина. Он вызывал её в Кремль для беседы, от исхода которой зависела её дальнейшая судьба. Если она по-прежнему нужна партии, значит, можно будет устроить весёлую встречу друзей и близких... Если же окажется, что она в чём-то перед партией провинилась, — она найдёт способ, как уйти из жизни: второго разлада с партией ей уже не одолеть.
За эти пять лет Сталин почти не изменился. Разве что чуть поседел и сменил чёрную косоворотку на полувоенный френч. Лёгкими быстрыми шагами горца расхаживал он по своему просторному кабинету, то и дело останавливаясь, чтобы, зорко взглянув на Александру, подчеркнуть наиболее важную мысль.
— Как вы себя теперь чувствуете, товарищ Коллонтай? — спросил он после того, как Александра обрисовала политическую ситуацию в Мексике.
— Спасибо, товарищ Сталин. Сейчас всё нормально. Поначалу действительно было трудно в том климате, но потом привыкла и, честно говоря, даже жалела, что просила отозвать меня из Мексики.
— Ну слава Богу, а то я уже беспокоился. Ведь за последние два года из наших рядов ушли лучшие бойцы ленинской гвардии: Дзержинский, Фрунзе, Красин...
— Это же естественно, товарищ Сталин. Наше поколение заложило фундамент социализма, а строить его должны наши дети. Мы же можем только всё напортить. У молодых больше сил, они трезвее смотрят на мир, а главное — их души не затронуты гуманистической плесенью XIX века. Не все из нас могут себе в этом признаться, но эта гнильца разъела души моего поколения.
— Интересная точка зрения. — Сталин был явно доволен её словами. — Выходит, так именно и нужно, чтобы старые товарищи легко и просто спускались в могилу?
— Да, товарищ Сталин. Надо уступить дорогу молодым. Борьба оппозиции против вас — на самом деле попытка представителей моего поколения вопреки законам истории сохранить свои позиции. Если нам, шестидесятилетним, партия всё ещё доверяет ответственные участки хозяйственного и дипломатического фронта, значит, нужно с благодарностью принимать подарки судьбы, а не сопротивляться воле истории.
— Интересное дело получается, товарищ Коллонтай. Находясь в другой части света, вы сумели лучше разобраться в наших делах, чем кое-кто из живущих в Москве и не видящих дальше своего собственного крючковатого носа.
Сталин подошёл к Александре и пожал ей руку:
— Я рад, что вы поправились, но всё-таки отдохните ещё немного в Москве. Отпразднуете вместе со всем советским народом десятилетие Октября, а потом вернётесь к дипломатической деятельности. Опять поедете в свою любимую Норвегию.
— Спасибо, товарищ Сталин, большое спасибо, но... я бы ещё хотела...
— Если у вас есть какие-то вопросы ко мне, пожалуйста.
— Видите ли, я хотела бы отдать в партархив некоторые письма Ленина, сохранившиеся у меня. Например, вот это.
— Так, так. Письмо из Цюриха от 17 февраля 1917 года. Очень интересно... Ай да Ильич, ай да молодец! Посмотрите, что он пишет: «Этакая свинья этот Троцкий...» Ленин этого местечкового клоуна ещё тогда распознал... Ну спасибо, товарищ Коллонтай, это письмо нам очень пригодится.
— И ещё маленькая просьба, товарищ Сталин. К десятилетию Октября редакция «Правды» попросила меня опубликовать небольшой отрывок из воспоминаний... Поскольку вы моложе меня и память у вас покрепче, просмотрите, пожалуйста, эту заметку. Правильно ли я всё вспомнила?
Леонид Ицелев: Все началось в 1980 году. Читая исследование американского историка Джона Толанда о Гитлере, я обнаружил, что Гитлер и Ленин жили в Мюнхене на одной и той же улице — Шляйсхаймер штрассе. Правда, с перерывом в 11 лет. И тут же в процессе чтения книги у меня возникла идея организовать их встречу в жанре пьесы.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.