Александр Зиновьев. Прометей отвергнутый - [250]
Книга рождалась не только за письменным столом, усидчивым трудом писателя. Творческий процесс занимал собой весь объём жизни. Каждая беседа, каждое интервью, статья, каждое выступление вносили вклад в работу. В них оттачивались формулировки, развивалась аргументация, уточнялись положения. Это была привычная для него, хорошо отработанная за годы технология интеллектуальной деятельности. Но в отличие от прежних лет его собеседниками теперь в основной массе своей были соотечественники, для которых его слова были понятны не только по языку, но и по сути. Их связывал общий историко-культурный и социально-политический опыт. В живых реакциях слушателей — сочувственных, недоумённых, заинтересованных, полемических — возникал необходимый каждому автору творческий азарт.
Кроме ставших уже привычными визитов в Москву, в 1998 году он совершил несколько поездок по России и СНГ. В марте по приглашению администрации Псковской области гостил в Пскове. Программа пребывания, как обычно, была насыщенной и напряжённой. Он побывал в пединституте, в Областной научной библиотеке, в администрации губернатора. Встречался со студентами, творческой интеллигенцией, политической элитой. Из Пскова отправился в Питер. Здесь в течение недели читал студентам и преподавателям Санкт-Петербургского университета курс лекций по социологии. Выступал на телевидении. Общался с представителями оппозиционных политических сил.
В мае летал в Кишинёв, где принял участие в международном форуме «За культуру мира и диалог цивилизаций против культуры войны и насилия». На форуме познакомился с ректором Московского гуманитарного института И. М. Ильинским, оказавшим ему впоследствии серьёзную помощь. «Три дня практически не разлучались, — вспоминает Ильинский, — говорили и говорили до самой ночи. Было интересно, разговоры получились очень содержательными»[767].
В дело шли и встречи с западными читателями. В апреле в Италии в издательстве «Спирали» вышел перевод «Глобального человейника». Книга мгновенно стала бестселлером. Последовала вереница рецензий. Он совершил два турне по Италии (летом и осенью). Выступал в Милане, Риме, Палермо, Болонье, Падуе, Венеции. Дал серию интервью.
И везде его слово было точно, строго, безжалостно к иллюзиям. Звучало уверенно и сильно. Наступательно.
Они наконец купили квартиру в Москве. (По поручению Лужкова, с учётом всех обстоятельств, правительство Москвы сделало солидную скидку.) В Чертанове. В спальном районе. В нескольких минутах ходьбы от станции метро «Чертановская». В огромном, необычной архитектуры доме, издалека напоминающем то ли пароход, то ли гигантский муравейник. Рядом — пруд, парковая зона. Не самое престижное место столицы, но удобное и спокойное. Квартира большая, пять комнат. Можно не только нормально жить и работать, но и принимать людей, прессу.
Итак, Рубикон перейдён. После ремонта можно вселяться.
Прощай, Германия! Прощай, Европа! Прощай, Запад!
Символической чертой для них стала смерть Шарика. Новый, 1999 год они встречали в Москве. Впервые поехали втроём — с Ксенией. На время отъезда уход за собакой поручили Полине. И хотя она была отнюдь не чужим человеком, Шарик был расстроен, в тревоге. Не хотел покидать дом и перебираться к Полине. Отказался выходить из родительской машины. Даже укусил, когда она стала настаивать. Звериным чутьём он определил, что прежней жизни приходит конец.
И умер. В одночасье.
Поставил точку.
Они вернулись в пустой дом. Жить в нём стало неуютно. Да и не хотелось больше. Все мысли уже были в Москве.
Не хотелось больше жить и в Европе.
«Общеевропейский дом», о строительстве которого так усиленно и с воодушевлением говорили все 1990-е годы, ещё недостроенный, уже рушился в огне балканских событий. К марту 1999 года они достигли своей кульминации. Вооружённые силы НАТО в нарушение всех международных правил и Устава ООН, без санкции Совета Безопасности, начали военную операцию против Югославии. Бомбардировке подверглись военные и гражданские объекты в Белграде, Приштине, Нови-Саде, Подгорице, Сомборе, Нише и других городах.
С самого начала югославского конфликта Зиновьев был на стороне единой Югославии. Он не сомневался в том, что междоусобная распря на Балканах спровоцирована западными спецслужбами. События в Боснии и Косове он расценивал как «пилотную» акцию западнистских сил, отрабатывающих на этом «полигоне» сценарии и приёмы нового колониализма. Он воспринимал Югославию как очаг активного сопротивления глобализации и горячо высказывался за её поддержку. Он неоднократно бывал в Белграде, встречался с президентом Республики Сербской Радованом Караджичем, высказывался в поддержку президента Союзной Республики Югославии Слободана Милошевича, высоко ценил их политическое мужество и стойкость. Приводил в пример российским политикам, предавшим свою страну и народ.
23 марта 1999 года, в день, когда началась бомбардировка Югославии, он выпустил заявление «Я с вами, сербы!», в котором писал: «Сербы! Я — русский человек. Историческая судьба сроднила нас, русских, с вами одной и той же трагедией. У нас с вами был общий смертельный враг в 1941–1945 годах — фашистская Германия. Мы сражались вместе. Мы больше всех потеряли человеческих жизней. Мы тогда выстояли. Мы тогда спасли человечество от самой страшной (по тем временам) угрозы — от фашизма. И вот мы вновь имеем перед собой общего врага — рвущийся к мировому господству западный империализм. Этот враг во много раз сильнее фашистской Германии. Он так же жесток, так же беспощаден, коварен, лжив. И у него те же цели в отношении нас, русских, и вас, сербов: разгромить нас и в конечном счёте истребить. Мы, русские, уже понесли от этого врага потери в войне с Германией. Нас уже направили на путь деградации и вымирания. И ваша судьба во многом сходна с нашей. Но между нами есть огромная разница. Мы, русские, капитулировали перед этим врагом. Мы предали всё то, что было достигнуто нами ценой невероятных жертв в прошлые годы. Мы предали всех тех, кто был с нами и кто с надеждой смотрел на нас. И теперь мы превращаемся в зону колонизации для Запада. А вы не сдаётесь. Вы сражаетесь за свою независимость. Мне стыдно за мой народ. Я восхищаюсь вашей решимостью противостоять врагу, в десятки и сотни раз превосходящему вас по силам, противостоять в обстановке, когда мощнейшие средства западной пропаганды клевещут на вас, поливают вас помоями, мобилизовали против вас сотни миллионов идеологически оболваненных западных людей. Это подвиг исторический. Ваше сопротивление есть не просто сражение за Сербию. Это — сражение и за нас, русских, позорно бросивших поле исторических битв. Это сражение за всё человечество, которому угрожает воинствующий западный империализм. Чем бы ни кончилось ваше противостояние западным агрессорам, вы уже победили самим фактом противостояния, самой решимостью бороться за независимость, за свой путь эволюции. И в этой вашей борьбе я с вами! Я желаю вам мужественно стоять так до конца. Браво, сербы!»
