Александр Суворов - [73]

К часу дня русские войска достигли середины города. В руках турок оставались только две мечети и неприступный редут Табия. Но когда из мечетей турок выбили, редут выкинул белый флаг.

Сераскир Айдос-Магомет с двумя тысячами янычар затворился в самом большом доме. Батальон фанагорийских гренадеров по приказанию Павла Потемкина атаковал последнее убежище коменданта Измаила. Из дома фанагорийцев встретили картечью — у турок в их «цитадели» нашлись и пушки. Подвезли артиллерию и ядрами выбили ворота «хана»; фанагорийцы ворвались внутрь.

Суворов приказал кавалерии очистить город от остатков неприятеля.

Назначенный комендантом Измаила, генерал-майор Кутузов принял город и крепость в свое распоряжение. Над редутом Табия развернулся русский флаг. Караулы стали в различных местах. Важнейшие караулы занял Фанагорийский полк.

Комендант крепости Кутузов приказал казакам собирать брошенное оружие и патронные сумки, в особенности пистолеты. Караулы из крепостных ворот никого не впускали в город. Разного люда — пешего и конного — ко дню штурма под Измаилом накопилось множество. У Бендерских ворот караул, поставив рогатки, едва сдерживал напор толпы. Сержант пошутил: «Мы штурмовали, а вы хотите на даровщину. Лезьте через вал». Шутку приняли за разрешение. Толпа кинулась в ров и с криками полезла на валы. Ни окрики часовых с вала, ни их выстрелы в упор не остановили этого второго штурма. В воротах толпа мадьярских и волошских крестьян опрокинула рогатки, смяла караул и ворвалась в низложенный оплот ненавистных поработителей. Кутузов приказал защищать мирное население.

Вахт-парад

Опоясанный поверх мундира зеленым знаменем, сорванным с древка, с незаряженным пистолетом в руке, с головой, окутанной чалмою, Гусек сначала следовал за старым капралом, но затем от него отстал.

Гусек брел по кривой улице. Статный червонно-золотой масти жеребец, забежав в тихий переулок, мирно выщипывал из расщелин каменной ограды порыжелую траву. У Гуська радостно стукнуло сердце…

Достав из-под мундира уздечку, Гусек тихо подошел к жеребцу и сказал:

— Тпру! Тпру! Не бойся, Смирный!..

Коню, видно, прискучила одинокая воля — он храпнул, раздув ноздри. Запах Гуська коню понравился: конь дался ему спокойно.

— Вот так у нас дело пойдет, — обротав коня новой уздечкой, приговаривал Гусек, выбирая из конской гривы репья.

Разобрав поводья, Гусек вскочил на коня и шагом выехал из узкой улочки на площадь. Через площадь казаки гнали табунок коней.

— Эй, служба! — крикнул Гуську казачий урядник. — Слезай с коня долой.

— Как бы не так!

— Слезай!

— Да ведь коня-то мы хотим от Суздальского полка Суворову в подарок!

— Это дело другое. Хороший конь! — похвалил урядник. — Пожалуй, не самого ли сераскира носил. Это вы ладно, служба, удумали. Надо старичка уважить! Он коней любит!..

Казаки погнали табунок дальше. А Гусек на Смирном выехал на измаильский майдан.

Майдан кишел народом. Русские терялись в разношерстной толпе. В одном месте в ряд стояли возы с яблоками. Раскинулись палатки с восточными сластями. Манили, чадя угаром, шашлычники. Народ толпился у огромной винной бочки на возу. Виноторговец цедил вино в жестяные кружки. Гуську захотелось пить. Он подъехал к бочке и потребовал полкварты. Вытянув кружку до дна одним духом, Гусек достал из-под полы монету, кинул ее в кружку и поехал искать свой полк.

Суздальцы расположились в казарме янычар. Батальонный Золотухин, покуривая трубочку, сидел среди двора на барабане.

Гусек въехал во двор веселый и закричал:

— А вот он и я! Победа! Слава! Слава! Слава!

Увидев Золотухина, Гусек осекся. Батальонный крикнул:

— Гренадер! С коня долой! Сюда!

Гусек скатился с коня и подвел его к батальонному. Золотухин строго оглядел Гуська и спросил:

— Чей конь?

— Мой.

— Отведи коня на двор старой крепости. Там примут.

— Так ведь я не себе! — закричал Гусек солдатам. — Подарим коня Суворову! Срам смотреть, на чем он ездит!

— Ай да Гусек — что выдумал! Молодец!

Солдаты, смеясь, окружили Гуська. Подошли и офицеры. Все любовались червонно-золотым конем.

— Ты, малый, не дурак! — сказал батальонный. — Конь хорош. Подбери-ка, братцы, из добычи убор для коня. Да побогаче! Показистее!

Солдаты принялись подбирать коню драгоценную сбрую.

Военная добыча суворовских войск оказалась огромной. Пушек взяли в крепости 265, знамен 364, бунчуков[76] девять, пороху 3000 пудов, лошадей более десяти тысяч, а также огромное количество боевых припасов, продовольствия и фуража.

Огромны были и людские потери турок. Убитых неприятелей насчитывали 26 000, пленных 9000. Тела убитых турок во избежание заразы бросали в Дунай.

Суворовские войска потеряли около 4000 человек убитыми и 6000 ранеными, среди них 400 офицеров. Тела русских вывезли за стены Измаила и похоронили в братских могилах.

11 декабря Суворов послал два донесения о победе.

Екатерине в Петербург:

«Гордый Измаил у ног вашего величества».

И Потемкину в Яссы:

«Нет крепче крепости, отчаяннее обороны, как Измаил, падший пред высочайшим троном ее императорского величества кровопролитным штурмом. Нижайше поздравляю вашу светлость».

11 декабря Суворов отправил Потемкину донесение о победе, а 12-го торжественно въехал в Измаил. На гласисе старой крепости у Бендерских ворот выстроилась почетная стража Фанагорийского и Суздальского полков, несших в этот день караулы. Суворов во всех орденах, русских и иностранных, с орденской черной с желтым лентой через плечо стоял «стрелкой», слушая строевой рапорт коменданта Измаила Кутузова.