Александр Шморель - [3]

Удивительно, но тот факт, что студент медицины Мюнхенского университета Александр Шморель, организовавший «Белую розу» вместе со своим товарищем Гансом Шолем, был родом из России, из Оренбурга, никогда не скрывался в Германии. В Советском Союзе об этом знали, наверное, только сотрудники московского архива, куда попали после окончания войны протоколы допросов участников «Белой розы» следователями гестапо. В первый раз я был так далеко от родного города и так близко к частичке его истории, но судьбе было угодно, чтобы я не узнал об этом в тот час…

Второй раз я услышал о судьбе мюнхенских ребят в 1993 году. Живя и работая в небольшом баварском городке Ансбах, я всегда с интересом смотрел по телевидению документальные фильмы немецких кинематографистов. Окунувшись на несколько лет в совершенно иную жизнь, я сделал для себя тогда вывод, что нет ничего лучше российских и американских художественных картин, причём наши фильмы были хороши в своей массе, а в массе американских встречались подлинные шедевры. Что касается документалистики, то пальму первенства в те годы я отдавал именно немцам. 50-летие со дня казни участников «Белой розы» освещалось по всем телеканалам. Фильмы, интервью, дискуссии…

Я хорошо помню постоянно повторявшиеся имена Ганса и Софи Шоль. В те дни я ещё поинтересовался у фрау Шоль — одной из совладелиц фирмы, на которой я работал: не состоит ли она в родстве со столь известными в Европе героями антифашистского Сопротивления. Жить в Германии и не знать истории «Белой розы» было так же невообразимо, как в годы существования Советского Союза не знать о молодогвардейцах Краснодона. Однако и во второй раз история Александра Шмореля и его российское происхождение прошли мимо меня стороной.

Бог любит троицу, но о том, какое открытие принесёт мне очередная встреча с «Белой розой», я не мог даже подумать. Каково было моё удивление, когда в феврале 1998 года в газете «Комсомольская правда» появилась небольшая заметка, рассказывающая о большой популярности тех самых мюнхенских студентов-антифашистов среди современной немецкой молодёжи. В ней автор мельком упомянул, что один из организаторов «Белой розы» Александр Шморель родился в 1917 году в моём родном Оренбурге. Как тесен, оказывается, мир и как мало мы знаем о том, что нас окружает! Точно так же, волею случая и усилиями энтузиастов несколько лет назад в Оренбурге была найдена могила отца великого виолончелиста и дирижера Мстислава Ростроповича — как тронут был музыкант и как много значили для него последовавшие приезды в город своего детства! Природная любознательность и неравнодушное отношение к истории родного края вернули россиянам и имя Владимира Кибальчича — выдающегося мексиканского художника, творившего свои величественные произведения под псевдонимом «Влади». Его тоже связывали с Оренбургом детские годы. К своим «оренбургским корням» в весьма почтенном возрасте успел прикоснуться французский писатель Морис Дрюон, отец которого родился в этом южноуральском городе.

И вот ещё один выходец из Оренбурга — Александр Шморель — национальный герой немецкого народа. Как знать, стал бы этот факт достоянием гласности на его родине, если бы не Его Величество Случай? Да, сколько ещё неизвестных открытий таит в себе история моего города!

Сделанные по горячим следам запросы в архив оренбургского отдела ЗАГС не дали никаких результатов: при проверке данных, в том числе по записям в церковных книгах за 1917 год, сведений о рождении Александра обнаружено не было. Зародилось сомнение: не ошибка ли? Слишком невероятным казался сам факт, что за пятьдесят с лишним лет, прошедших после ареста и казни участников «Белой розы», никто не заинтересовался родиной одного из организаторов известной группы Сопротивления. Оставалось уповать на то, что педантичные немцы не могли взять с потолка название российского города. Быть может, речь шла об Оренбургской губернии? Слабая надежда подтолкнула к активным действиям, и вскоре в Министерство образования, культуры, науки и искусства земли Бавария ушёл соответствующий запрос. Ответ не заставил себя долго ждать. В письме министерского советника Хёрляйна подтверждалось, что в тексте приговора, вынесенного Александру Шморелю, действительно указано место рождения — Оренбург (Россия). В приложении любезно указывались координаты мемориального музея «Белой розы» и университетского архива в Мюнхене.

Архив университета им. Людвига и Максимилиана, где учился студент Шморель, прислал копию студенческой учётной карточки, давшую новую пищу для размышлений. Во-первых, в ней впервые упоминалась точная дата рождения — 3(16) сентября 1917 года. Во-вторых, — и это стало полной неожиданностью для архивных работников загса — Александр был православного вероисповедания. При поисках записей о рождении немца всё внимание уделялось католическим и евангелическо-лютеранским церковным книгам. В-третьих, в карточке упоминалось имя отца — Гуго. Однако, несмотря на уточнённые данные, повторная проверка с упором на записи православной церкви также не принесла никакого результата. Консультация, полученная мной у авторитетнейшего архиерея Русской православной церкви митрополита Оренбургского и Бузулукского Леонтия, ныне покойного, в некоторой степени прояснила ситуацию: после революции 1917 года в архивном хозяйстве творилась неразбериха, церковные записи разошлись по разным местам — часть из них отправилась даже в Санкт-Петербург. Стало ясно, что искать следы земляка надо в другом месте. Но где? Исходных данных оказалось всё же маловато.