Александр Кучин. Русский у Амундсена - [33]

Александр в смятении. Избранница слишком молода. Его будущее неопределенно. Хотя в Норвегии блестящие перспективы для работы, он рвётся на Родину. «Но от своей судьбы ведь нелегко ускользнуть…»

Письмо Бартольду от 21 ноября:

«Дорогой Бартольд! Наконец-то появилась возможность написать тебе. Следовало сделать это давно, однако… То, чего я страшился и ждал, и желал, случилось. О чудо, как я счастлив, но ты знаешь, почему я боролся сам с собой. Она ещё ребёнок. Ребёнок во всём, и не понимает, насколько серьёзна жизнь, и хочет ехать со мной на край света. Это произошло вчера, после того как мы были в театре, где смотрели «Анну Каренину». Я должен рассказать об этом её отцу. Ну, хватит об этом.

Итак: я выехал из Христиании и в 9 часов вечера после славной поездки через горы приехал в Берген. В 10 часов я уже был на пути в Хоп, где живут Паулсены. Был сердечно принят стариками. Молодёжь была в гостях. Мне пришлось пообещать, что переночую под их крышей. В 12 часов пришла молодёжь, очень удивились, увидев меня. И я был там до 6 часов следующего дня. За это время мы с Аслауг прошагали почти 100 км. (Извини за преувеличение, но было так легко гулять с ней под руку.) Тогда мы решили пойти в театр, но я получил записку от Хелланда-Хансена с приглашением на ужин к 8 часам. Ах, как они с женой были рады снова увидеть меня. Это было понятно, ведь они пришли встречать меня к поезду. (Сейчас они живут в Фьёсангер, где и я.) Потом подошли другие гости, в том числе редактор Нордал-Ольсен, друг Амундсена. И то, что я рассказывал всем собравшимся, он записывал. Получилось интервью на три номера, ты их получишь. С помощью того же Н.-О. я получил жильё с полным пансионом в «Парадис» недалеко от Фьёсангера, в семье Йоргенсенов. Это в 10–15 минутах ходьбы до станции (впрочем, для меня это 7–8 минут). Но на этой неделе у меня ещё не было времени побывать дома. Во Фьёсангере, по выражению Х.-Х., живут все хорошие люди, поэтому мы часто навещаем друг друга. Работа идёт потихоньку. Нет нитрата серебра и нормальной воды, поэтому начнём не раньше четверга. Потому и речи не может быть о том, чтобы поехать на Рождество домой. Хотя здесь у меня почти дом»[112].

Помолвка состоялась 11 декабря.

Письмо Бартольду от 7 декабря:

«Дорогой Бартольд! Сейчас ты можешь поздравлять. Я поговорил с родителями Аслауг и получил их согласие. Я сам отложил свадьбу на два года. Причины тебе хорошо известны. Поверь, она славная. И невозможно любить её сильнее, чем я люблю её. Её отец говорит: «В ней есть что-то». И это что-то притягивает к ней всех. За последние два дня я получил массу поздравлений. Эти два года я буду работать, чтобы создать для неё лучшие условия, чем те, что я могу предложить сегодня. Она говорит, что каковы бы ни были мои дела, она хочет быть моей. И в этом я могу быть уверен. Если ты ещё не сказал своей маме, скажи сейчас.

(Продолжение) 11.12.1911

Аслауг Паулсен и Александр Кучин. Берген. 1911 г. (Из фондов ОИММ)

Семья Кучиных. Слева направо: Александр, Фёкла Андреевна, Коля, Степан Григорьевич, Настя, Лиза, неизвестная. Онега. 1912 г. (Из фондов ОИММ)

Почти нет времени писать. Вот что значит быть помолвленным! В субботу у меня была маленькая домашняя вечеринка «в раю». Она очаровательна! Я всё больше к ней привязываюсь. Ты знаешь, что я теплокровное животное. Сегодня появилось извещение о помолвке в газетах, и нам нет покоя от любопытных. Аслауг работает в одном из самых больших книжных магазинов в городе и потому подверглась множеству поздравлений и вопросов, бедняжка. Вот так мы живём, счастливые и довольные. Но скоро мне придётся снова покинуть мою маленькую госпожу и быть в разлуке два года. Я бы хотел быть сильнее в жизненной борьбе теперь, когда у меня есть она. Но будет так, как решено. Перспективы в России, определённо, неблагоприятные, но нужно всегда быть готовым к худшему. Если не через год, то на следующий, я достигну желаемого. И если не добьюсь этого через два года, то мы можем добиваться потом вместе. Аслауг сильная и никогда не покинет в беде.

Ура любви! Забавно переживать весну в самую чёрную зиму»[113].

На следующий день он пишет письмо домой:

«Дорогой мой отец! Целую тебя, маму, Фросю, Анну, Лизу, Настю и Колюшку. Здесь я получил два твоих письма. Целую за них. Это письмо большой важности, поэтому откладывал его несколько дней. Ещё два года тому назад, когда я работал здесь в Бергене, я познакомился с семьёй литературного критика Paulsen. Очень скоро я близко сошёлся с этими чудными людьми и был у них как друг, как свой. Особенно близки стали мы, т. е. я и младшая дочь Paulsen Aslaug, тогда ещё гимназистка. Мы вместе гуляли, читали и стали большими друзьями. Я уехал на «Фраме». Мы переписывались, как только была возможность. Из её писем я узнал её ещё ближе. Это чудная девушка. Под влиянием своих родителей она воспиталась так, что совершенно не похожа на других норвежек, даже на свою старшую сестру. Ещё во время плавания, даже ещё раньше, понял я, что полюбил эту девушку. Приехав в Христианию, я ещё колебался, ехать ли мне в Берген или нет. Скрывать моё чувство я не в состоянии более, но вместе с тем я боялся связывать её. Ведь никогда я не думал оставаться за границей всю мою жизнь, всегда думал жить в России. И мысль, что она не может ехать в Россию, где всё для неё совершенно чужое, мешала мне решиться. Письмо Нансена помогло. Я поехал в Берген и поселился за городом. За это время она развилась, похорошела. Мы снова стали часто бывать вместе. И узнал, что и она любит меня. На мой вопрос, хочет ли она быть моей женой, поехать в Россию и жить в России в каких бы ни пришлось условиях. Ради нея самой я долго хотел убедить её забыть меня. Но уж такова ея натура. Больше я не мог бороться с собой. Да и к чему. Лучшей жены, лучшего друга мне не найти. Мы пошли к ея родителям. За последние дни они заметили, что между нами что-то произошло. Так как они меня знали давно и хорошо, то мы получили их согласие. «Если она хочет ехать в Россию и сделаться русской, то с Богом», – отвечали Паулсены. С тех пор мы жених и невеста. Так как моё положение в России ещё не выяснено и так как Аслауг ещё так молода – ей всего лишь 18 лет, – то я решил, что свадьба будет лишь через два года. За это время я что-нибудь сумею сделать в России, и если буду только штурманом, всё-таки она будет моею. Она в свою очередь может многому научиться за эти два года. Теперь она работает в одном из самых больших книжных магазинов в Бергене. В самой ея натуре лежит, что она увлекает всех. Все, кто её знает, всем она нравится. И я уверен, что и ты, и мама полюбите её. Для меня же кроме нея не может быть более другой, да и я могу быть в ней уверен, что все радости, все невзгоды будет она делить со мной. Теперь самое главное: я прошу тебя и маму благословить нас. Мне уже 23 года, мне пришлось много думать, как жить, и поэтому можешь положиться на мой выбор. Мы любим друг друга. Её ничто не устрашит. Она пойдёт со мной хоть на край света. Да это и не нужно. Мы поедем лишь домой, к моим дорогим родителям. Будьте спокойны. Я буду с Вами и буду Вашим любящим сыном. И то, что Аслауг будет моей женой, может служить порукой, что меня не потянет снова вдаль. Я люблю Норвегию, но вместе с тем я русский и телом и душой. И раз сама Норвегия в виде моей маленькой Аслауг переселится в Россию, то…