Александр II. Весна России - [4]
Безжалостным репрессиям подверглись заговорщики, обвинявшиеся в трех основных преступлениях: покушение на цареубийство, революция и подстрекательство к мятежу. Декабристы, приговоренные к смерти или к сибирской ссылке, заслужили ореол мучеников, достойных подражания, в то время как Николай I стал «абсолютным самодержцем». Это, собственно, вполне устраивало царя, для которого превыше всего были авторитет государя и безопасность государства. Сохранение порядка важнее реформ. Единственным авторитетом для него был его собственный. И утверждая единоличную власть он учреждает Собственную Его Императорского Величества канцелярию, III отделение которой наряду с Корпусом жандармов становится основным инструментом обеспечения государственной безопасности[13]. Начальник III отделения был правой рукой государя, вторым человеком в государстве, живым воплощением системы надзора за всем, что происходило в стране.
Император принимает все решения, за всем следит, опираясь на поддержку бюрократии. Как объяснить непомерную бюрократизацию, характеризующую царствование Николая I? Для начала надо вспомнить Манифест от 18 февраля 1762 г., которым Петр III освободил дворян от обязательной службы, установленной Петром Великим. Будучи свободными в выборе, дворяне тысячами оставляли военную и гражданскую службу. К тому же Николай I не доверял дворянам, поскольку восстание 1825 г. было их рук делом: это они выступили против власти. Чтобы разбавить русскую элиту, он призвал на службу немцев, уверенный в их профессионализме и лояльности. «Русские служат России, немцы служат мне», — любил повторять он. Его способ правления требовал все большего числа чиновников, и к 1855 г. насчитывалось уже около ста тысяч тех, кто имел классный чин согласно Табели о рангах[14], не считая занимавших более низкие ступени социальной лестницы.
А между тем эта растущая бюрократия, впрочем, способная приносить пользу на огромных, хорошо контролируемых пространствах, пользовалась дурной репутацией. Слишком много было иностранцев, слишком много взяточников. Их безжалостно изобразил в своих произведениях Гоголь. Эти бесчисленные чиновники-паразиты раздражали еще не оправившихся от трагедии 1825 г. дворян, считавших, что новая бюрократия лишила их ведущих позиций в государстве. (В действительности, со времен Манифеста 1762 г. дворянство по-прежнему пользовалось привилегиями, прежде всего, правом владения крепостными, которое уже не обуславливалось, как раньше, обязательной государственной службой.) Некоторое вытеснение из властных структур побуждало их встать в оппозицию. Все общество боялось этой бюрократии, урезавшей гражданские свободы, и презирало ее. Ее считали бременем, особенно тяжким для тех, кто испытывал на себе гнет государства, что только усиливало недовольство и способствовало распространению бунтарских настроений.
К концу правления Николай I был крайне непопулярен, а строй, который он собою воплощал, продемонстрировал свою неэффективность. Поражение в Крымской войне вскрыло все его язвы и повлекло за собой обвинения против режима, авторитарность которого за тридцать лет не уменьшилась и не компенсировалась серьезными реформами. Никто не сомневался в том, что ответственность за унижение в Крыму несет николаевский режим, и идея коренного переустройства общественных институтов овладела умами. Но абсолютная власть была не единственной негативной стороной общественного строя: с ней неразрывно была связана по-прежнему не решенная проблема крепостного права.
Мертвые души
Крепостничество, клеймившееся на протяжении всей первой половины XIX в. как символ отставания России, за пределами России считалось синонимом рабства. Славяновед, знаток русской истории, Проспер Мериме в статье, опубликованной во время Крымской войны в «Revue des Deux Mondes», говорил о «рабстве» в России как о «пережитке древнего варварства». Первый, кто несет ответственность за эту путаницу, Александр Радищев, который в своем «Путешествии из Санкт-Петербурга в Москву» сравнивал положение русских крепостных с положением карибских рабов и, не колеблясь, наделял их тем же рабским статусом. Отныне все, кто занимался русской историей, приводили ту же аналогию и даже усугубляли ее, сравнивая поместья[15] с американскими плантациями. На самом деле, русское крепостное право было явлением, уже отжившим в Европе, что придавало ему характер исключительности и неприемлемости. В России свобода перехода крестьян была упразднена лишь в конце XVI в., а крепостничество окончательно оформлено в 1649 г.
