Александр II. Весна России - [2]

Глава I КОЛОСС НА ГЛИНЯНЫХ НОГАХ

Париж, 30 марта 1856 г.[1] В только что открытых на Кэ Д’Орсэ салонах представители европейских держав подписывают договор, положивший конец Крымской войне. Франция во главе с императором Наполеоном III, победившая в изнурительной войне, собрала воевавшие стороны для решения судеб континента. Рядом с министром иностранных дел Франции Александром Валевским, сыном Наполеона I, сидят представители Англии лорд Кларендон и лорд Каули, представители Австрии граф Бюоль и посол Гюбнер, представитель Сардинского королевства граф Кавур и посол Вильямарина, представители Османской империи великий визирь Али-Паша и посол Джемиль-бей и, наконец, премьер-министр Пруссии Мантейфель и посол в Париже Гацфельд. Поскольку Российская империя была побежденной стороной в войне, царь особенно тщательно отбирал своих делегатов. Как всегда стройный и элегантный, граф Алексей Орлов, гигант, лишь начавший седеть в свои семьдесят, воплощал в себе не только образ Российской империи, но и победы России: он был с Александром I в Париже еще в 1814 г. В 1856 г. ему удалось очаровать своих собеседников во всех парижских салонах. Стефани Ташер де ля Пажери так говорила о нем: «Нахожу, что исправленное и дополненное издание России по-прежнему превосходно в лице графа Орлова». К нему Александр II вполне благоразумно прикомандировал опытного дипломата, посла в Лондоне, близкого лорду Кларендону барона Бруннова. Позиция России с самого начала нашла доброжелателей в Париже.

Мирный договор явился свидетельством о смерти Священного союза, подытожил количество тех невероятных потерь, которые понесли все воюющие стороны, отразил триумф Франции и поражение России. Система международных отношений, родившаяся в 1815 г. на Венском конгрессе, была уничтожена. Победы «Наполеона Малого» изгладили из памяти поражение его великого дяди.

Для России, новый государь которой, Александр И, только что взошел на престол, итоги войны, проигранной Николаем I, были катастрофическими. Они исчислялись в первую очередь в человеческих жертвах, подсчитать которые до сих пор с точностью невозможно, поскольку к учтенным погибшим необходимо прибавить неучтенных: всего 150–200 тыс. человек, что, разумеется, намного больше, чем у победившей Франции. В час расплаты русское общество особенно остро осознавало бесполезность этих гигантских потерь.

Но в первую очередь Россия должна была осознать, какой ущерб нанесен ее международному политическому влиянию. Усилия, которые предприняли ее представители на Парижском мирном конгрессе, принесли определенные плоды. Орлов, как уже отмечалось, настолько очаровал своих визави и сумел убедить их в возможности уступок со стороны России, что Пальмерстон, тогда занимавший пост премьер-министра Великобритании, разволновался и предложил, чтобы Наполеон III предоставил ему право арбитража и даже подготовил пересмотр союзных договоров с ним.

Но в марте 1856 г. все эти подозрения были далеки от реальности, которая для России оставалась достаточно мрачной. Победители навязали ей нейтрализацию Черного моря, т. е. запрещение иметь там военные флоты, арсеналы и крепости. Россия также должна была отказаться от права покровительства Дунайским княжествам. Она уступила Бессарабию, потеряла контроль над устьем Дуная, вернула Османской империи крепость Карс и согласилась на демилитаризацию Аландских островов у входа в Финский залив[2]. И хотя, это далеко не соответствовало программе Пальмерстона, пытавшегося содрать с России семь шкур, престиж страны немало пострадал от условий договора, лишивших ее приобретений, добытых Петром Великим, Екатериной II и Александром I. Несмотря на то, что страна после подписания трактата сохранила статус Великой державы, слава ее в Европе померкла. В самой России общество испытало настоящий шок; происшедшее в первую очередь ставили в вину властям, которые довели Россию до такого состояния.

В новой системе международных отношений, сложившихся после Крымской войны, на европейской политической сцене стали править бал Франция, Пруссия и Германский Союз в целом, Северная Италия, т. е. промышленно развитые страны, по сравнению с которыми отсталость России бросалась в глаза. Кого винить, спрашивали себя русские, в столь позорном поражении и отставании страны от Европы, если не архаичную, неэффективную, насквозь прогнившую политическую систему и тот общественный порядок, который осуждал весь цивилизованный мир?

Кризис самодержавия

Рост гражданского самосознания, начавшийся в России после Крымской войны, не был явлением ни новым, ни удивительным, и истоки его следует искать в другой войне — в войне с Наполеоном I.

Император Александр I, взошедший на престол после убийства своего отца Павла I, будучи если не соучастником, то безмолвным его свидетелем, благодаря этому событию, а в еще большей степени благодаря воспитанию Лагарпа, должен был понимать, что необходимо исправлять перегибы предыдущего царствования и пороки внутренней политики России в целом. Пушкин замечательно описал, какие надежды вызвало восшествие на престол Александра I. Действительно, новый государь сразу же решил положить конец произволу властей путем дарования помилований