Александр I. Самодержавный республиканец - [7]

Бабушка требовала от нянек и воспитателей, чтобы они поощряли во внуках любезность, снисходительность, чувство справедливости, а наказывали детей за бессовестность, высокомерие, скрытность. Мальчики должны были проявлять покорность, преданность и верность по отношению к императрице, а в играх и забавах ни в коем случае не могли обманывать, вводить товарищей в заблуждение (интересно, что это были за игры?); им запрещалось мучить животных, насекомых и ломать что-либо в ходе игр. Не забыла Екатерина и об их военном воспитании. В 1785 году для забавы великих князей выучили 16 одиннадцатилетних солдатских детей, среди которых были и барабанщик с флейтистом, одели в соответствующую форму, и они по вечерам маршировали перед Александром и Константином.

Чуть позже началось регулярное образование великих князей, причем Екатерина сама подбирала им учителей-предметников. Но особенно ее волновала кандидатура наставника, который сумел бы свести воедино главные идеи разных предметов, заинтересовать подопечных беседами на «вольные» темы, обеспечив их гуманитарную подготовку. В поисках такого универсала императрица обратилась к своему давнему и постоянному корреспонденту, немецкому дипломату барону Фридриху Мельхиору Гримму, и тот порекомендовал ей швейцарца Фредерика Сезара Лагарпа. Выбор оказался весьма интересным, хотя и небесспорным.

Наставление, которым должны были руководствоваться учителя внуков, императрица, естественно, написала сама. Оно состояло из семи разделов: 1) здоровье детей и его сохранение; 2) наклонность к добру; 3) добродетели; 4) учтивость; 5) поведение; 6) знания; 7) обхождение наставников с воспитанниками^{18}. Стоит обратить внимание на то, что раздел «Знания» занимал в этом документе предпоследнее место. Видимо, для Екатерины II было важно, чтобы внуки стали не столько всесторонне образованными, сколько просвещенными (в понимании этого слова людьми конца XVIII века) и воспитанными (в том смысле, который в него вкладывало галантное XVIII столетие). Может быть, она и была бы права, если бы речь шла о подготовке наследников престола ее времени; но внукам Екатерины II пришлось жить совсем в другую эпоху, в ходе которой утонченная галантность уступала место другим образцам поведения, прежде всего подражанию мужественным героям Древнего Рима.

Императрица, при всем уме и государственном опыте, была лишь человеком, для которого вызовы Истории и Времени оставались во многом неразрешимыми загадками. Однако это вовсе не означает, что она не пыталась по-своему подготовить Александра и Константина к тяготам реальной жизни. Вот, скажем, ее заметки, содержащие наставления старшему внуку: «Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь без разбора… никогда не окружайте себя льстецами; дайте почувствовать, что вам противны восхваления и самоуничижения… Будьте мягки, человеколюбивы, доступны, сострадательны и либеральны… Храните в себе те великие душевные качества, которые составляют отличительную принадлежность человека честного, человека великого…»^{19}.

Екатерина II с неослабевающим вниманием следила за развитием старшего внука и в письмах Гримму делала очень меткие, порой поразительно глубокие замечания: «Господин Александр телесно, сердечно и умственно представляет редкий образец красоты, доброты и смышлености. Он жив и основателен, скор и рассудителен, мысль его глубока, и он с необыкновенной ловкостью делает всякое дело, как будто всю жизнь им занимался… Ровесники его легко соглашаются с его мнением и охотно следуют за ним… Кроме того, он очень сведущ для своих лет: он говорит на четырех языках, хорошо знаком с историей всех стран, любит чтение и никогда не бывает празден»^{20}.

В этих словах, конечно, чувствуется чрезмерное восхищение любящей бабушки незаурядным внуком, но, с другой стороны, схвачено самое главное, дан почти законченный психологический портрет ребенка. Иногда в своих заключениях Екатерина поднималась до высот, сделавших бы честь современным психологам и педагогам. Вот, к примеру, фраза из письма тому же Гримму: «Это очень странный мальчуган; он весь состоит из инстинктов»^{21}. Вроде бы здесь явственно слышится растерянность венценосной бабушки перед вечной загадкой мотивов детского поведения. Более того, может показаться, что императрица ошиблась, поскольку, как мы увидим позже, Александр чаще всего предпочитал действовать вполне обдуманно, не полагаясь на первые впечатления и ощущения. Однако в решающие моменты своего царствования ее старший внук действительно полагался скорее на чувства, чем на разум; но как это сумела предвидеть его бабка?

Впрочем, родственные чувства — это не только любовь, уважение и основанная на них привязанность, но еще и некоторое незримое и труднообъяснимое единение, позволяющее без слов безошибочно понимать друг друга, хотя такое понимание далеко не всегда приносит только радость. Екатерину Великую с Александром многое роднило и помимо крови. Они оба считали себя «республиканцами по духу», бабушка даже сама разъясняла внукам «Декларацию прав человека и гражданина», в результате чего они, вдохновленные ценностями, провозглашаемыми документом, вскоре прицепили на свои детские мундирчики трехцветные кокарды