Александр I - [61]

Почему Александр, потерпев неудачу в воплощении Устава, который он не только сам поручил делать, по и видел его первый проект, заставил Новосильцева продолжать работу? Его разговоры с Вяземским свидетельствуют, что он знал о настроениях в некоторых кругах при дворе против любой конституции. Александр, однако, своей тактикой по отношению к Польше показал, что чувствует себя достаточно уверенно, чтобы действовать вопреки мнениям самых близких советников. Он, конечно, осознавал возможную угрозу собственной власти в результате конституционных изменений; так, и в начале правления, и в 1809 году он был против ее ограничения. Но ограничения власти царя, которые следовали из Устава Новосильцева, были ясно видны в проекте, однако Александр не остановил работу, напротив, он хотел, чтобы проект был завершен как можно скорее. Единственный отрицательный отзыв Александра о проекте касался выбора депутатов. Возможно, уже чувствуя недовольство депутатов польского Сейма (второй польский Сейм, который действительно оказался менее надежен, чем первый, не собирался до 1820 года), он заявил, что можно выбрать в Российскую Думу неподходящих депутатов, «Панина, например». Отступление Александра от конституционализма можно объяснить только событиями, которые происходили в России и за границей в 1820 году. К концу этого года, как мы видели, он разочаровался в Польше после бурной встречи второго Сейма в сентябре, и пришел к выводу, что французская конституция не предотвратила развития революционных настроений в этой стране. Восстание на Апеннинском и Пиренейском полуостровах встревожили его и убедили в существовании общеевропейского революционного заговора; мятеж Семеновского полка показал, что Россия не защищена от проникновения революционных идей. В этой атмосфере вопрос введения конституции в России был отложен. В 1821 году Александр говорил французскому послу ля Феррону, что, говоря о любви к конституционным учреждениям, он имел в виду их пригодность только для опытных народов и «просвещенных наций», типа французской. Александр никогда прямо не отказывался от конституционного правления, но, тем не менее, в разговоре с ля Ферроном он не упомянул Россию как просвещенную нацию, достойную получить конституцию. События 1820 года убедили Александра, что Россия и русские не были готовы даже к умеренному типу «конституционных учреждений», которые он приветствовал. В 1823 году М. С. Воронцов изменил структуру правления в Бессарабии, показывая, что это необходимо из-за «конституции», хотя автономия была формально отменена лишь в 1828 году при Николае I.

Крепостное право

Другой фундаментальный вопрос, к которому Александр обратился после поражения Наполеона, касался крепостного права. Александр испытывал отвращение к крепостным порядкам. В 1812 году крестьяне сыграли значительную роль в разгроме армии Наполеона, нанося значительный урон отступающим французам и разрывая их систему обеспечения. В сентябре 1812 года российская газета «Северная почта» сообщила:

Крестьяне, вооруженные топорами, косами, вилами и баграми, храбро боролись с французами и победили их, защищая отечество и веру.

Среди некоторых образованных русских и части крестьян бытовало мнение, что в награду за свой патриотизм они будут освобождены. Непосредственно после поражения Наполеона казалось, что Александр собирался заниматься этой проблемой, хотя, как и с конституционным проектом Новосильцева, он не выказывал свои намерения и убеждения публично. Крестьяне освобождались в балтийских областях: в Эстонии (1816), Курляндии (1817) и Ливонии (1819). За время всего своего правления Александр показал, что был готов проводить различную политику в нерусских частях империи. Он рассматривал балтийские земли как базу для проверки возможности освобождения крестьян всей империи, но их социальные и экономические условия настолько отличались от условий в остальной части империи, что немного можно было получить из этого опыта. Одно из важных различий состояло в том, что в балтийских областях землевладельцы (в большинстве это были шведы и немцы) сами желали отмены крепостного права, в то время как лишь некоторые российские помещики были готовы к этому шагу. Даже в балтийских областях Александр и генерал-губернатор Ливонии и Курляндии итальянец Филипп Паулуччи оказывали давление на ливонскую знать, чтобы она следовала примеру освобождения в Эстонии. Крепостные освобождались без земли и были вынуждены заключать контракты с землевладельцами, чтобы продолжать работать. Нет никакого сомнения, что больший, чем в России, экономический прогресс в балтийских областях был достигнут вследствие освобождения крестьян, но сами крестьяне оказались в невыгодных условиях при заключении контрактов, и это, вместе с продолжительным существованием трудовых повинностей и отсутствием помощи со стороны землевладельцев, привело к ослаблению прогресса. По словам декабриста Павла Пестеля, балтийские крестьяне оказались в худших условиях, чем крестьяне в России, несмотря на «мнимую свободу», которую они получили.

Александр снова проявил заинтересованность положением крепостных крестьян, предложив ввести некоторые обязанности для дворян, после поездки на Украину (Малороссию) осенью 1816 года: