Александр I - [140]
Естественно, на этом пути он не был первопроходцем; сентиментальная параллель: раскаявшийся царь — странствующий праведник — была дорога многим толстовским современникам. Уже в 60-е годы князю Н. С. Голицыну показали фотографию:[345]
«…Великого роста и благолепного вида старец, с почти обнаженною от волос головою, в белой крестьянской рубахе, опоясанный пояском, с обнаженными ногами, стоящий среди крестьянской хижины. Лицо — прекрасное, кроткое, величественное; никакого сходства ни с кем припомнить не могу. Наконец приятель мой спрашивает меня:
— Не находите ли сходства с… покойным Императором Александром Павловичем?
Я крайне удивился, начал пристальнее всматриваться и, точно, стал понемногу находить некоторое сходство и в чертах лица, и в росте».
Тогда приятель и рассказал Голицыну распространенную в Сибири легенду об императоре Александре I, скрывшемся от мирской суеты в образе отшельника Феодора Козьмича… Позже, в 1873-м, могилу старца посетил великий князь Алексей Александрович; есть стойкое убеждение, что в 1891-м у нее был и цесаревич Николай Александрович, будущий Николай II… С конца 1880-х годов в русской печати шла оживленная полемика: можно ли верить версии Хромова, легендарное ли предание сохранила народная память или историческую правду — и авторы многочисленных публикаций,[346] независимо от занимаемой ими позиции, понимали проблему так же, как понимал ее Лев Толстой. То есть — как романтически-прекрасный эпизод ухода царя с трона — в Сибирь; вероятный или невероятный — другой вопрос. В 1897-м, поддавшись обаянию легенды, Шильдер увенчает 4-й том жизнеописания Александра I легендой о старце Феодоре Козьмиче, завершая фрагментом истории русской святости исследование в области политической истории…
Но именно моральный авторитет Толстого, эстетическая убедительность его построений (которая, как помнит всякий читатель «Войны и мира», подчас была убедительнее самой исторической реальности!) окончательно привели «проблему старца Феодора Козьмича» к общему знаменателю и обрекли последующие поколения историков на разгадку одного-единственного вопроса: как? Как мог — и мог ли — совершиться уход? Как могли — и могли ли — скрыть тайну придворные? Как мог — и где — скрыться царь в «промежутке» между ноябрем 1825-го и осенью 1836-го?..
Вставной сюжет. СОЛДАТ И ЦАРЬ
(Интервью Льва Толстого.)
«Ах, какое сказание я о нем [Александре] знаю. Я непременно обработаю когда-нибудь этот сюжет. Это дивная драма, изумительная по своей глубине и по своей разящей, сильной, национальной правде.
Вот это сказание.
Грех, совершившийся в Михайловском замке, лег тяжелым камнем на душу Александра, и он нигде не находил себе покоя… он все чаще замыкался в себе. Религиозные наклонности его складывались в определенное миросозерцание, рисовавшее Александру иную будущность и иное призвание. Он твердо решил отказаться от царства и заявил об этом великому князю Николаю и его жене. Он поселился потом в Таганроге и жил совершенно частным человеком…
Но Александр чувствовал, что он еще не на том берегу, что надо переплыть еще большую широкую реку и многое, многое пережить. И он ждал с тревогой и молением минуты, когда это будет.
Вот раз гуляет он за городом и видит: народ валом валит к площади, занятой войсками. Войска выстроены в две шеренги длинной улицей и стоят без ружей, но с короткими палками в руках.
Видит, вывели пожилого солдата, привязали его вытянутые вперед руки к прикладу ружья и, сорвав с него рубашку, повели его с оголенной спиной между шеренгами солдат.
Началось под звуки барабанного боя ужасное наказание, свирепое, дикое наказание, которое называлось „через строй“.
Александр смотрел в лицо побледневшего предсмертной бледностью солдата и был поражен удивительным сходством с собою. Лицо солдата точь-в-точь его лицо.
Из расспросов он узнал, что несчастный уже дослуживал 25-й год своей службы, и, получив из деревни весть, что отец умирает, он стал проситься в отпуск, чтобы попрощаться с отцом. Но его не отпустили. Тогда он бежал… его за двукратный побег присудили прогнать сквозь строй и дать ему 8 тысяч палок. Это верная смерть…
Ужас охватил душу Александра.
„Боже мой, — думал он. — Отца хотел увидеть, в последний раз прильнуть к его губам и слово родное услышать, и за это его моим именем терзают и мучают так?! А я… я… Что я сделал?“
И страшная сцена в Инженерном замке предстала во всей яркости пред его глазами.
— Отец, — застонал он и тягучим, хриплым голосом зарыдал, как ребенок.
Но плакали многие из толпы, и его не замечали. Никто не знал, кто он такой.
…В дежурной комнате врача сидел седенький, с добрым лицом доктор и спешно отдавал распоряжения помощнику, что нужно делать принесенному солдату.
