Александр Благословенный - [15]
— Стой! — завизжал стражник. — Стрелять буду! — и щелкнул затвором.
Человек подошел вплотную, вскинул голову, приложил палец к губам, погрозил кулаком и миновал шлагбаум. Звякнуло ружье, стражник потерял сознание…
…Сенатская площадь.
Море человеческих голов. И сливающиеся в единый могучий крик вопли тысячи глоток:
— Хотим Константина и жену его Конституцию!..
— Константина!..
— Конституцию!..
— Констан!..
Крик оборвался разрывом пушечного ядра. Новый царь Николай I достойно отметил вступление на престол — начиненными шрапнелью ядрами по столичным свои подданным…
…Посреди церкви на невысоком помосте стоял закрытый гроб. Кругом расположились члены августейшей семьи во главе с Николаем и его женой, а также ближние к покойному государю люди: Волконский, Аракчеев, несколько свитских генералов, два-три сановника, сзади держались придворные медики.
— А где же Елизавета Алексеевна? — обратился почт-директор Булгаков к стоящему рядом министру внутренних дел Кочубею.
— Она выехала позже и, как говорят, занедужила в дороге, — обстоятельно ответил Кочубей.
Гроб открыли. Первым подошел Николай. Он поглядел на почти черное лицо покойного с провалившимися глазницами, деревянно наклонился и поцеловал его руку.
Одни за другими подходили родственники усопшего, совершали положенный ритуал, потом высшие чины; Аракчеев, глянув на покойника, разрыдался, ему стало плохо.
Торжественно появилась императрица-мать. Отстранив помощь сына и статс-дамы, она твердой походкой подошла к гробу.
— Я его хорошо узнаю: это сын мой, — произнесла она звучным, отчетливым голосом. — Мой дорогой Александр. О, как он похудел!
— Звучит, будто свидетельское показание, — шепнул самый болтливый человек в Москве Булгаков Виктору Кочубею. — А не голос скорби.
— Императрица слишком потрясена, — с присущей ему осмотрительностью отозвался министр.
Гроб закрыли, гулко стучали молотки. Опознание было закончено. Все потянулись к выходу.
— Он черен, как Ганнибал, — тихо сказал свитский генерал Волконскому.
— Гроб открывали по дороге. Это действие воздуха.
— А знаете, коллега, — шепнул один прозектор другому, — у покойного оказался сифилис.
— Император вроде бы не злоупотреблял?..
— А сращение черепных тканей?
— В самом деле?.. Тогда это Венский конгресс…
Церковь опустела…
…Та же дворцовая церковь. Только теперь тут присутствуют лишь немногие члены августейшей семьи, посторонних нет никого, кроме гробовщиков. Все окружают гроб плотным кольцом.
Застучали молотки, выколачивая гвозди. Крышка освобождена. Все невольно подались вперед.
Крышка снята. Гроб пуст, если не считать засохших цветов и вылетевшей из них моли. Тягостное молчание.
— Я так и знала, — звучит жесткий голос императрицы-матери. — Елизавета Алексеевна всегда была пустым местом.
— Но куда девалось тело? — пробормотал Николай.
— Туда же, куда и душа. Гуляет на свободе.
— Она бежала?
— Все было рассчитано заранее. Она нарочно задержалась в Таганроге и ехала почти без свиты.
— Надо допросить горничных. Гробовщиков, всех сопровождающих.
— Допрашивай, — отрезала императрица-мать. — Это по твоей части. Может, тебе повезет так же, как с Трубецким и Пестелем.
И быстрым четким шагом Мария Федоровна покинула церковь.
— Заколачивайте, — не глядя на гробовщиков, сказал Николай…
…Александр в облачении странника: нечто среднее между рясой и халатом мастерового человека — и высоком картузе бредёт по пустынной летней земле. Раннее утро, стелется туман, серебря травы и листья кустов. Он не лежит ровным, плотным слоем, а будто дышит: то расцеживается, приоткрывая ближние окрестности, то взлетает клубами ввысь, распахивая простор и вновь сгущаясь в молочную непроглядь.
Причудливы и странны в этом перемещении клубов, тяжей и нитей кусты орешника и можжевельника, купы берез и ольх; кажется, что они тоже находятся в движении, тихо и тревожно переговариваясь между собой.
Александр вдруг заметил, что потерял тропку и ступает то прямо по мураве — тогда сухо, а то по лезвистой болотной траве — тогда хлюпко.
Останавливается, оглядывая местность, пытаясь понять, куда его занесло.
— Похоже, заплутался… — бормочет про себя. — Эк же меня занесло!.. А раз не знаешь, куда идти, ступай прямо. Земля круглая, самое худое — назад придешь.
Он идет дальше и оказывается на поляне, которую распахнул перед ним разом рассеявшийся туман.
Посреди поляны торчит виселица, высокая, черная, с длинной перекладиной, на которой висят в мешках пять повешенных.
Александр остановился, осенил себя крестным знамением. Испуга в нем нет, только глубокая печаль.
— Мир вашему праху.
Опустился на колени и стал молиться.
Послышался мерный скрип. Было тихо в природе, замерла трава, не шелохнутся листья кустов и деревьев, даже слабого ветерка не ощущалось, но раскачивались на веревках мешки с телами казненных.
— Кто вы? — спросил Александр. — Ты, Якушкин, который хотел извести весь наш несчастный род? Ты, Трубецкой? Нет, ты слабый, скользкий, тебя не захлестнет удавка… А вот тебя я и в мешке узнаю, кургузый, непреклонный Пестель. А это кто такой узенький и маленький, неужто Миша Бестужев? Бедный мальчик!.. Рылеев, ты допел до конца оду к вольности?.. Новая рана России, новый ее стыд. Я не прошу вас о прощении, но пусть возмездие падет лишь на мою лысую голову…
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.