Александр Александрович Богданов - [62]

. Законы организации систем едины для любых объектов, самые разнородные явления объединяются общими структурными связями и закономерностями. В результате взаимодействия изменяющихся элементов Богданов выделил типы организованных комплексов, различающиеся по степени их организованности. Главный принцип выделения комплекса – несводимость целого к сумме всех его частей, при этом чем больше отличие целого от суммы самих частей, тем более это целое организованно. В организованных комплексах целое больше суммы всех своих частей – это и есть главный постулат философии коллективизма. В неорганизованных комплексах целое меньше суммы всех своих частей. В нейтральных комплексах целое равно сумме всех своих частей. Теория организации Богданова может быть поставлена в один ряд с универсальными системами знаний: таблицей Д. Менделеева, биогеохимией В. Вернадского, теорией биогеоценозов В. Сукачева и Н. Тимофеева-Ресовского.

Золотарев вспоминает, что на Капри изыскания ученых-естествоиспытателей вызывали огромный интерес в силу всеобщего увлечения наукой как будущей основой построения нового общества. Золотарев упоминает аббата Джузеппе Пиацци (1746–1826), итальянского священника, математика, астронома, иностранного Почетного члена Петербургской Академии наук, наблюдавшего за деятельностью Везувия, и немецкого зоолога Антона Дорна, устроившего биологическую станцию для наблюдения за жизнью морских обитателей, ставшую прообразом для станций подобного рода во всем мире. Горький нередко ходил к живущему на острове немецкому астроному доктору Мейеру (тому самому, с которым издал совместно книжку в помощь сицилийцам, пострадавшим от землетрясения 1908 году): «Алексей Максимыч нередко ходил к Мейеру любоваться звездами и слушать его рассказы о звездах. У Мейера был прекрасный телескоп. Этим он, конечно, немало вложил если не своих знаний, то своего восторга перед Вселенной и ее тайнами, этот немецкий астроном»[231].

Будучи сотрудником многочисленных журналов, Горький, по словам Золотарева, часто повторял: «Особенно важно в журналах дать исчерпывающую хронику того, что делается на Земле – планетарную хронику», – это любимое слово в устах Горького того времени. «Надо заставить читателя, каждого читателя, где-нибудь в Чухломе или Городце слышать шаги истории. Надо дать хорошие биографии писателей, ученых, вообще всякого дела искусников»[232]. Позднее он осуществил это желание показать народу его мощь в серии «Жизнь замечательных людей», которую стал вести, вернувшись в Россию после амнистии 1913 года.

О других аспектах философии коллективизма, которые обсуждались на Капри, Золотарев вспоминает так: «После болгарско-турецкой войны Алексей Максимыч все чаще стал говорить о будущей войне с Германией и Англией, даже предлагал спориться – ставить заклад какой угодно, начиная с двугривенного. Все чаще стал говорить о тех тяжелых последствиях, какими грозит нам близкое будущее, и о том, что европейцы прогонят нас в Азию. Вместе с этим прогнозом у Алексея Максимыча появилась любимая тема – две души. Одна азиатская, косная, ленивая, вообще со всеми отрицательными качествами, другая европейская, активная и, значит, благодатная, наделенная всеми качествами, необходимыми для развития человека и человечества. Рядом с этою темою, встала тема индивидуализма и коллективизма. Мещанин как носитель индивидуализма, предназначенный историей к гибели, и коллективизм – создание социалистического разума, которому предстоит жить. Если в прежние годы на Капри из иностранных писателей Стриндберг был одним из усердно хвалимых и рекомендуемых для чтения Горьким, то теперь интерес перебросился к немцу идеалисту химику Оствальду, и его идея всеобщего и единого для всей земли мозга, идея объединения ученых всего мира, стала любимой на Капри»[233]. В. Ф. Оствальд, лауреат Нобелевской премии по химии 1909 года, был выдающимся организатором науки, автором «энергетической» теории в натурфилософии, одной из разновидностей «физического» идеализма. Идеи Оствальда, считавшего единственной реальностью энергию, были близки Богданову и Горькому. Золотарев в своих воспоминаниях так характеризует планетарную утопию философии коллективизма: «Слово планетарный получило хождение на маленьком острове, и планетарные задачи человечества стали в порядке дня: прорытие новых каналов, соединение океанов, вопросы воздухоплавания и звездоплавания – завоевание новых земель во Вселенной – все это стало на Капри темой безбрежных русских споров и разговоров. Планетарная летопись, учет всего активного, что совершается на Земле, веселый бодрый ритм – вот о чем мечтал Горький, а вслед за ним все его подголоски пели на разные голоса по звонкому острову сирен»[234].

Этому «космическому» веянию на острове Капри не остался чужд и Золотарев. Сохранились конспекты его докладов на тему «Планетарные задачи человечества», относящиеся к 1912–1913 годам. Здесь говорится о поистине бескрайних возможностях человечества как феномена космического, вселенского. Речь идет о перспективах изменения «конфигурации поверхности планеты», климата и даже «наклона земной оси»