Александр Александрович Богданов - [110]

Действительность (греч. ἐνέργεια – энергия) как категория была введена Аристотелем для обозначения существования, присутствия чего-либо. «Основное аристотелевское обозначение присутствия, “энергия”, удовлетворительно переводится нашим словом “действительность” только в случае, если мы со своей стороны понимаем “действие” по-гречески в смысле про (в выступании к присутствию) – из (из потаенности) – ведения. “Суть” в составе так понятого “при-сутствия” – то же самое слово, что “истина”, пребывающее основание вещи. При-сутствие мы мыслим как пребывание того, что, открывшись в своей непотаенности, остается в ней»[630].

В механике влияние на окружающее, обеспечение результата осуществляется за счет формы. Конструкция обладает требуемой несущей способностью за счет своей формы. Свойства материала, из которого изготовляется конструкция, интересуют нас именно с точки зрения обеспечения сохранности формы в заданных условиях. Изменения этой формы приводят к уменьшению этой способности, вплоть до потери при разрушении. Точно так же работоспособность механизма обусловлена тем, что все его составляющие и детали движутся заданным образом. Непредусмотренные изменения форм этого движения приводят к снижению работоспособности механизма и различного рода отказам. Опыт многих тысяч лет изучения мира и инженерной деятельности, связанный с созданием различного рода конструкций и механизмов, сформировал обобщенное понимание действительности формы. И это обобщение приобрело «идеологическую силу», стало действительным, направляя нашу мысль.

Механицизм вывел нашу мысль за рамки техники, формируя понимание работы организационных систем. Так возникли представления об административных формах. Для их проектирования также использовалась соответствующим способом приспособленная методология чертежно-графического моделирования. И это стало инструментом описания организационных систем. Механицизм сформировал и соответствующие парадигмальные представления о человеке, который мог быть «винтиком и колесиком» единого механизма.

После этой характеристики можно увидеть, что механицизм много веков служил в качестве основы для нашей мысли. Чертежно-графическое моделирование в рамках этой парадигмы было методологией описания всех окружающих объектов как целостных образований. Значение механицизма как идеи о действительности формы никуда не исчезло. Однако на рубеже XIX–XX веков начали происходить качественные изменения как в устройстве проектируемых систем, так и в нашем понимании процессов в окружающем нас мире. В технических системах заметную, а затем зачастую решающую роль стали играть немеханические процессы. Такие изделия стали представлять собой комплексы, основанные на взаимодействии стихий разной природы, вносящих в функционирование разные формы действительности.

Аналогичные изменения произошли в понимании работы организационных систем. Поэтическое определение Р.-М. Рильке «человек – это возможность» ознаменовало необходимость изменения представлений о человеке, признания того, что организационная система – это комплекс, основанный на взаимодействии человеческих стихий различной природы, вносящих в функционирование разные формы действительности. Это обозначило недостаточность механицизма как обобщающей парадигмы и связанной с ним чертежно-графической методологии как способа описания целого в рамках этой парадигмы. Рядом авторов[631] было отмечено то, что чертежно-графическая методология не обеспечивала должной поддержки в первую очередь для формирования замысла. И можно развить эти выводы, отметив, что эта недостаточность касается в первую очередь характеристики вновь создаваемых объектов как целостных образований.

Позитивная идея для выхода из этой ситуации содержится в тезисе, с которого начинается изложение материала в «Тектологии» А. А. Богданова: «Всякая человеческая деятельность объективно является организующей или дезорганизующей. Это значит: всякую человеческую деятельность – техническую, общественную, познавательную, художественную – можно рассматривать как некоторый материал организационного опыта и исследовать с организационной точки зрения». Отметим, что этим тезисом А. А. Богданов эксплицировал существование взглядов той же степени обобщенности, что и механицизм, но обладавших качественно более широкими возможностями систематизации знания и направления нашей мысли для его формирования и решения инженерных задач. Одновременно он показал связь механицизма и вновь изложенных организационных взглядов. Тезис «механизм» – понятая организация, и только. Машина потому «не более как механизм», что ее организация выполнена людьми и, значит, принципиально им известна»[632], к которому мы далее будем неоднократно обращаться, показывает, что отношения между ними описываются гегелевской категорией «снятие» (Aufheben). И эта связь будет использована для обобщений постановок задач и методов механики. Эти обобщения позволят показать содержание и свойства организационно-управленческой методологии моделирования.

Итак, тезис о всеобщности организационного взгляда становится основанием для организационно-управленческой методологии моделирования. Тезис: «“Механизм” –