Александр Алехин. Партия с судьбой - [52]

. (Орфография и пунктуация сохранены.)

В интернете имя Александра Васильевича Алядова встречается только в связи с публикациями Чащихина и Чарушина. Более о нем нет никаких упоминаний. Но, допустим, этот человек умер давно, в историю патологической анатомии не вошел и потому ссылок на его имя не осталось. Пусть так. Но как можно по плохонькой фотографии полувековой (или более) давности установить причину смерти с точностью до дня — вот это большой вопрос. Веками человечество пользуется методом вскрытия. И ни одному выдающемся врачу до сих пор еще не удавалось назвать точную причину смерти, основываясь на старой, плохого качества фотографии. Вообще вся эта фраза из письма Чарушина представляет что-то среднее между анекдотом «Ну так и вы скажите» и солженицынским «Один старый лагерник рассказывал…» Этак кто угодно может сказать: один старый патологоанатом рассказывал… Ну и пошла писать губерния! Что это за «некоторые другие патологоанатомы»? Что они знали о смерти Алехина? Хорошо ли были осведомлены об условиях его жизни, о его здоровье и привычках? А как быть с рефлекторной остановкой сердца при обтурационной асфиксии? Ну и, наконец, «а был ли мальчик?» Жил ли когда-нибудь на свете Александр Васильевич Алядов и часто ли он имел дело с обтурационной асфиксией? Как, впрочем, и те самые «некоторые другие патологоанатомы»… Этого мы не знаем. Но и доверять нелепым домыслам, глотать подлую ложь и принимать пустые слухи за истину мы не намерены.

Почему так подробно пришлось остановиться на творчестве г-на Чащихина? Именно потому, что этот автор, занявшийся, по его собственному утверждению, ревизией шахмат, стал собирательным образом современного ниспровергателя и разоблачителя, а по сути банального фальсификатора. Кроме того, остановиться подробно на деятельности г-на Чащихина нас заставило то обстоятельство, что его домыслы и ни на чем не основанные утверждения сделались предметом серьезного рассмотрения — мы уже молчим о тотальной неосведомленности этого человека. При этом на труды г-на Чащихина ссылаются другие исследователи, его суждения цитируют и всерьез обсуждают. А это значит, что ложь продолжает множиться и расти. За последние три десятилетия этой лжи повсюду скопилось такое количество, что отличить от нее правду становится подчас непросто. Особенно для человека, привыкшего доверять печатному слову и не всегда могущему вовремя сориентироваться в потоках информации. Ложь проникла повсюду, ее стало так много, что не просто не стоит потворствовать лжи — своевременное ее пресечение должно сделаться хорошим тоном. Ссылаться же на фальшивки и потакать фальсификаторам — особенно по нынешним временам — совершенно недопустимо.

Заключение

По сей день вокруг имени Александра Алехина не утихают споры. Был ли он убит, свел ли счеты с жизнью или умер своей смертью. Воевал ли на фронтах Первой мировой войны или по какой-то причине только сделал вид, что воюет. Высказывался ли против Советской России или эмигрантская печать выдала желаемое за действительное, приписав ему слова, которых он никогда не произносил. Действительно ли сотрудничал с нацистами и писал антисемитские статьи или стал жертвой манипуляций. Бесспорным остается одно — гений Алехина. А также все достижения шахматного короля, оспорить или переписать которые никому не под силу.

Но оказалось, что этого мало. Многим поклонникам Алехина и сегодня хотелось бы обелить его образ, отбросив несимпатичные черты и поступки своего кумира. По этой причине личность Алехина кажется подчас еще более загадочной и в высшей степени необъяснимой. Противоречивая натура гроссмейстера снискала такие же противоречивые оценки. Мотивы многих его поступков также объясняются с противоположных точек зрения. С чем же связана такая полярность восприятия его личности? Отчасти на этот вопрос ответил и сам Алехин: «Цель человеческой жизни и смысл счастья заключаются в том, чтобы дать максимум того, что человек может дать. И так как я, так сказать, бессознательно почувствовал, что наибольших достижений я могу добиться в шахматах, — я стал шахматным маэстро. Все же я должен отметить и подчеркнуть, что профессионалом я стал лишь после отъезда из России и что я намереваюсь продолжать работу на юридическом поприще». Казалось, он чувствовал себя гроссмейстером не только за шахматной доской, но и перед судьбой. Вся жизнь его напоминала шахматную партию, исход которой, возможно, предопределил неудачный ход в дебюте. И все же он верил, что может стать лучшим не только в шахматах. Но поскольку в Советской России, по его мнению, мечте не суждено было сбыться, а значит, невозможно было стать счастливым, он предпочел уехать.

Его формула счастья оказалась слишком механической и слишком зауженной. Мало «дать максимум того, что человек может дать», нужно еще, чтобы нашелся тот, кто в полной мере оценил бы дар и был за него благодарен. Нужны и другие сопутствующие условия, которые трудно предусмотреть все сразу.

Однако партия с судьбой сложилась так, что с гроссмейстером остались только шахматы. Хоть и принявший, в отличие от многих соотечественников-эмигрантов, французское подданство, Алехин не смог сделать карьеру дипломата. Если мир соглашался рукоплескать ему как шахматному королю, да и то, пока корона прочно держалась на его голове, то ни в каком другом качестве он был не нужен миру. Мало-помалу он превратился в мономана — человека, подчинившегося одной-единственной идее. Человека, отметавшего все, что мешало продвижению к намеченной цели и отвлекало от даривших ощущение (или иллюзию) счастья шахмат. При этом он сохранял способность глубоко чувствовать, из-за чего служение одной-единственной идее оборачивалось порой драмой.