Александр Алехин. Партия с судьбой - [32]

Отказ стал для Алехина настоящим ударом, вызвавшим сердечный приступ. Гроссмейстер немедленно ответил организатору турнира в Британии, однако изменить ничего он не мог. Лондонский турнир проходил с 14-го по 26 января 1946 г. И все, что оставалось шахматному королю — попросить Люпи, участвовавшего в состязании, понаблюдать за известными игроками и попытаться выяснить, что происходит в шахматном мире. Люпи вспоминал впоследствии, что примерно за сутки до окончания турнира Эйве и Денкер созвали совещание по делу Алехина. Кроме двух этих активистов, в совещании участвовали сэр Дж. Томас, О. Бернштейн, С. Тартаковер, А. Медина, Дж. Абрахамс, Г. Стейнер и др. Собрание было довольно оживленным, и не все соглашались с позицией Эйве и Денкера. Ведь предлагалось заклеймить человека заочно, к тому же не за военные преступления, как могло бы показаться, а за профессиональную жизнь в условиях оккупации. Однако и Эйве, и Денкер вели себя спокойно и уверенно, сознавая всю ответственность, которую брали на себя. В конце концов решено было передать это дело ФИДЕ, а самому Алехину предложить явиться во Францию, чтобы дать все возможные объяснения в связи с выдвинутыми против него обвинениями. «Когда я вернулся в Лиссабон, — написал Люпи, — я увидел, что Алехин готов к такому поступку. Он немедленно запросил французскую визу. Но умер до того, как виза пришла».

Важно представить себе состояние Алехина в ту пору. Перенесенные болезни, бедность, сильнейшие потрясения и, как следствие, депрессия. Прибавим к этому алкоголизм, свидетелями чему стали многие знакомые гроссмейстера. Выше говорилось, что среди современных «защитников» Алехина бытует мнение, будто он не страдал от алкоголизма, а только притворялся выпивохой. Такие «защитники» не понимают простых вещей. Во-первых, Алехин — это не та фигура, которая нуждается в их защите, а потому обелять его действительно нет никакого смысла. Он все равно останется велик своими свершениями и своим талантом, выдающимся умом и личным масштабом. Во-вторых, нелепыми оправданиями «защитники» лишь делают гения смешным, низводя его до своего уровня. А в‑третьих, они только мешают понять его личность и подлинные мотивы его поступков. Да, он пил, но ни в чьих оправданиях ни по этому поводу, ни по какому другому не нуждается.

Подтверждений тому, что он злоупотреблял, а не притворялся, достаточно много. Ботвинник в книге «У цели», вспоминая поездку на турнир в Гронингене, рассказал, что в поезде Флор спросил у голландских таможенников: «Кто будет первым в Гронингене?» На что последовал ответ: «Эйве». А как же Ботвинник? — удивился Флор. Что ж, быть может, и Ботвинник. Но если не будет пить — «после матча Алехин — Эйве в 1935 г. русские мастера имели в Голландии репутацию пьющих». Замечание это подтверждает также и то, что Эйве явно преуменьшал влияние алкоголя на исход игры с Алехиным.

Помимо уже сказанного выше, свидетелями этой болезни гроссмейстера были португальские шахматисты Ф. Люпи, Р. Нашсименто, А. М. Пиреш и др. Так, Нашсименто вспоминал случай, когда игроки собрались дома у Пиреша. Алехин расположился в одной комнате, остальные несколько человек — в другой. Он играл вслепую, они все вместе обсуждали каждый ход. Чтобы ослабить позиции Алехина, Пиреш пошел на невинную, как ему казалось, хитрость: предоставил в распоряжение гроссмейстера бутылку водки в надежде, что Алехин к двадцатому ходу будет видеть четырех королей вместо двух. После тридцатого хода Алехин выиграл и ушел, поблагодарив за теплый прием. Бутылка была пуста. Пиреш заключил, что яд Алехина не берет.

Люпи тоже вспоминал о пристрастии Алехина к алкоголю. А Моран рассказывает о посещении Алехиным доктора К. Ругарсиа летом 1945 г. в Хихоне. «Осмотр выявил острый цирроз печени.

— Его печень была огромной, — рассказывал Ругарсиа, — настолько, что почти достигала его правого соска. Вылечить это было невозможно, и его дни были сочтены.

— Алехин знал об этом?

— Естественно. Я должен был ему рассказать. Как бы то ни было, я начал с того, что сказал ему: маэстро, вы должны бросить пить.

Алехин ответил:

— Это я знаю. Все ваши коллеги говорят то же самое.

— Но каждой рюмкой вы разрушаете себя, и если не бросите пить, умрете очень скоро.

— А если брошу, сколько мне останется?

— Если бросите, побережетесь и будете вести упорядоченную жизнь, проживете еще несколько лет.

Алехин посмотрел на врача с явным сочувствием, надел пиджак, обернулся и, уходя, произнес:

— Значит, не стоит и бросать».

Забегая вперед, скажем, что результаты осмотра подвергаются сегодня сомнению на том основании, что посмертное вскрытие не показало цирроза. Однако стоит помнить, что доктор Ругарсиа проводил свое исследование при помощи пальпации, а не УЗИ или МРТ. Скорее всего, если патологоанатомы действительно не увидели признаков цирроза, Ругарсиа поставил ошибочный диагноз. Возможно, он установил, что печень его пациента значительно увеличена и, зная, что Алехин человек пьющий, заключил, что это симптом цирроза. Между тем, этот симптом не обязательно говорит о патологиях именно в области печени. Нередко это свидетельствует о патологических процессах в других органах и системах организма. Так, например, увеличенная печень может сопутствовать сердечной недостаточности. К слову, Люпи утверждал, что получил от известного рентгенолога М. Морено письмо, в котором доктор и шахматист описывал состояние здоровья чемпиона мира, ссылаясь на повышенное давление, депрессию и перенесенный сердечный приступ.