Александр Алехин. Партия с судьбой - [29]

Возможно, прав и переводчик А. Рат, считавший, что статьи писались одним человеком. А ядовитость и истерическая бессвязность могли объясняться не чем иным, как алкоголизмом, который, также, по свидетельству его знакомых, прогрессировал в то время. Это опять же не может быть утверждением, это всего лишь предположение.

Существует такое явление, как алкогольный психоз. То есть расстройство психики, развивающееся после длительного злоупотребления спиртным. Изменения в сознании происходят постепенно и не связаны с опьянением — даже будучи трезвым, человек испытывает симптомы болезни. Есть разные виды алкогольного психоза. Например, человек может переживать навязчивые идеи и, подчиняясь своему бреду, совершать странные, с точки зрения окружающих, поступки, в том числе и поступки, причиняющие вред самому больному и окружающим. «Еврейский заговор» вполне мог стать той самой навязчивой идеей Алехина, бредом, заставившим несчастного гроссмейстера написать загадочные и малопонятные статьи. Возможно, его критические идеи и наблюдения за игрой представителей разных культур, наложившись на бредовые мысли, вылились в агрессию и недовольство по отношению к тем, кого он ощущал своими обидчиками или обидчиками шахмат. Так родились по сей день необъяснимые тексты. Особенно, если учесть, что раньше гроссмейстер писал совершенно другое, иногда с точностью до наоборот. В жизни шахматного короля было неспокойно, одна необъяснимая странность сменяла другую.

В апреле 1941 г. португальская газета «Revista Portuguesa de Xadrez» сообщила своим читателям, что «португальским шахматистам вновь выпала честь встретиться с чемпионом мира. Мы до сих пор помним все удивительные партии, сыгранные гроссмейстером Алехиным в Португалии в прошлом году и ставшие ярким доказательством его великолепной подготовки. Выступления мастера всегда отмечены его неоспоримым талантом и широкой эрудицией». В апреле Алехин прибыл в Португалию, где пробыл до сентября. Скорее всего, в это время он вел переговоры о проведения матча с Капабланкой и, вероятно, хотел получить визу на Кубу или в любую другую американскую страну, чтобы уехать из Европы. Странность же заключалась в том, что, как мы помним из письма гроссмейстера Хаттон-Уорду, Алехин волновался в это время о жене, замок которой был разграблен, а сама она больна. Но в Португалию — скорее всего, хлопотать об американской визе — он приехал один. Грейс Висхар в то же время отправилась в Дьеп хлопотать о разграбленном имуществе. Но что она могла сделать против грабивших ее замок немецких войск — непонятно. Получилось почти как в песне: «Дан приказ: ему — на запад, ей — в другую сторону». Сложно понять и то, почему Алехин, тревожившийся за жену, не поехал в Дьеп вместе с ней или не увез ее с собой в Лиссабон. Особенно если учесть, что он хлопотал о визе в Южную Америку. И что было бы, получи он визу? Вернулся бы в Дьеп за женой? А может, из Португалии полетели бы в оккупированную немцами Нормандию телеграммы? Едва ли. Скорее всего, он в одиночестве отправился бы на американский континент и остался бы там.

А пока гроссмейстер проводит сеансы одновременной игры в Высшем техническом институте и в шахматной группе Лиссабона, выступает с докладом на тему «Истинное и ложное в шахматах», к концу лета дает сеансы одновременной игры в казино городка Эшпинью.

Ю. Н. Шабуров пишет, что «в связи с разрывом отношений между США и Германией, Грейс Висхар как американскую гражданку могли подвергнуть репрессиям. Обеспокоенный Алехин вынужден был обратиться в представительство Германии в Лиссабоне, где ему пообещали оградить жену от преследований, но опять предъявили условие — предложили участвовать в соревнованиях, организуемых „Шахматным союзом Великой Германии“». И все бы так и было, если бы не одно «но». Дело в том, что США и Германия поддерживали дипотношения до второй декады декабря 1941 г., то есть до тех пор, пока 11 декабря Германия не объявила США войну. Значит, исходя из написанного Шабуровым, Алехин мог обратиться в немецкое представительство в декабре 1941 г. Однако этого быть не могло по той простой причине, что 2 сентября 1941 г. гроссмейстер уже покинул Португалию и выехал в Испанию, где дал вышеупомянутые интервью о взгляде на шахматы с расовой точки зрения, а 3-го и 4 сентября провел два сеанса одновременной игры в Royal Madrid Club и в мадридском казино.

С 8-го по 21 сентября он участвовал в мюнхенском турнире, где занял второе место, в октябре одержал победу в турнире Кракова, а в декабре стал победителем турнира имени самого себя, проводившегося в Мадриде. В Испанию он вернулся в конце ноября, где провел в столице два сеанса одновременной игры. А после «Турнира Алехина» давал сеансы в Малаге, Севилье, Кордове, Витории и Сан-Себастьяне. Если же гроссмейстер обратился в немецкое представительство до декабря, иными словами, до разрыва дипломатических отношений США с Германией, то не очень понятно — зачем, и не проще ли было бы не разъезжаться с женой в разные стороны, ведь уезжал он не на фронт.

Несмотря на то, что война была уже в самом разгаре, а немецкие полчища только-только отброшены от Москвы, 1942 г. оказался для шахматного короля весьма насыщенным с точки зрения участия в соревнованиях. Надо сказать, что титул «короля шахмат» подходил Алехину как никому другому. Он и в самом деле жил и господствовал в какой-то своей стране — стране шахматных фигур и черно-белых клеток. Человек не от мира сего, но от мира шахмат, где не бывает войн и революций, где представления о добре и зле несколько отличаются от обычных, человеческих; где суета мирская и вековечные выяснения отношений не имеют никакого значения. Когда-то он хотел стать российским дипломатом и шахматистом, но судьба, грубо вмешавшись, оставила ему только шахматы. Не имея другого выбора, он смирился, и с тех пор шахматы стали его жизнью. Это отметили Набоков, Ди Агустин, Моран и другие люди, кто сумел понять этого странного и временами необъяснимого человека — «главным для него была возможность играть: а против кого, как или где было совершенно не важно». Да, в Европе полыхала война; в концлагерях гибли красноармейцы, евреи, антифашисты; ленинградцы умирали в блокаде, а в это время Александр Алехин побеждает на турнирах Зальцбурга и Мюнхена, Кракова и Праги, на сеансах одновременной игры с немецкими офицерами. Мог ли он не играть — сказать сложно, ведь шахматы и в самом деле давали ему средства к существованию и гарантировали безо-пасность ему и его жене.