Алекс - [2]

— и вдруг у нее промелькнула мысль: а не видела ли она этого человека вчера или позавчера возле своего дома? Но возникший в памяти образ был смутным, и Алекс не чувствовала полной уверенности. Стоило бы снова повернуться и посмотреть на незнакомца внимательнее, чтобы подтвердить или опровергнуть догадку, но Алекс боялась, что он примет это за поощрение. В чем она была полностью уверена — так это в том, что после той встречи в метро увидела его снова, примерно полчаса спустя, на Страсбургском бульваре, когда возвращалась в магазин париков, — она решила все же купить присмотренные ранее черный полудлинный парик и накладные пряди. Она повернула обратно — и тут заметила его, чуть дальше, на тротуаре, — он резко остановился и сделал вид, будто разглядывает что-то в витрине. Это оказался магазин женской одежды. Незнакомец изучал витрину с фальшивой сосредоточенностью.

Алекс отложила парик. Непонятно отчего ее руки дрожали. Что за глупость! Она нравилась этому человеку, он ее преследовал в надежде попытать счастья, но не хотел приставать к ней на улице. Алекс встряхнула головой, словно желая привести мысли в порядок, и снова взглянула в окно. Незнакомец исчез. Она подалась вперед и посмотрела направо, потом налево — но нет, его нигде не было видно. Облегчение, которое она испытала, было все же не вполне искренним. Алекс повторяла себе: «Это глупо», но на душе у нее по-прежнему было неспокойно. Выходя из магазина, она не смогла удержаться от того, чтобы задержаться на пороге и снова посмотреть по сторонам. Теперь ее больше беспокоило отсутствие этого человека, чем недавно — его присутствие.

Алекс взглянула на часы, затем — на небо. Было тепло, до захода солнца оставался почти час. Ей не хотелось сразу возвращаться домой. К тому же нужно было зайти в булочную. Она попыталась вспомнить, что осталось в холодильнике. К походам за продуктами она относилась довольно небрежно. Все ее внимание было сосредоточено на работе, комфорте (в этом смысле она проявляла почти маниакальное рвение) и — хотя ей не слишком нравилось в этом себе признаваться — на одежде и обуви. И сумочках. И париках. Ей хотелось бы не думать ни о чем, кроме любви, но любовь в ее жизни была чем-то побочным, некой ущербной частью ее существования. Алекс надеялась на нее, ждала ее, потом от нее отказалась. Сейчас она вообще не хотела останавливаться на этой теме и пыталась думать о ней как можно меньше. Она лишь старалась, чтобы сожаление об отсутствии любви не привело к поздним ужинам перед телевизором, лишнему весу и как следствие — уродству. Однако, несмотря на свою целомудренную жизнь, она редко чувствовала себя одинокой. У нее было много планов, которые придавали ей бодрости и заполняли ее время. С любовью ничего не получилось — ну что ж теперь… Ей стало легче с тех пор, как она настроилась прожить в одиночестве до конца своих дней. Это не мешало жить нормальной жизнью и находить в ней удовольствие. Мысль о том, что она тоже имеет право на свои маленькие радости, как и все остальные, часто помогала Алекс. Например, сегодня вечером она решила поужинать в «Мон-Тонер», на улице Вожирар.

Она появилась немного раньше. Сегодня она пришла во второй раз. В первый это было на прошлой неделе. Миловидная рыженькая девушка ужинала в полном одиночестве. Наверняка ее многие запомнили. Сегодня с ней здесь здоровались как с постоянной клиенткой. Официанты подталкивали друг друга локтями и не очень умело заигрывали с Алекс, она улыбалась, они находили ее очаровательной. Она попросила тот же самый столик, села спиной к террасе, лицом к залу, потом, как и в прошлый раз, заказала полбутылки охлажденного эльзасского. Слегка вздохнула. Алекс любила поесть, но постоянно напоминала себе, что не стоит чересчур увлекаться. Проблема веса была ее пунктиком. Впрочем, пока еще она могла держать эту проблему под контролем — даже если она набирала десять-пятнадцать лишних килограммов и менялась до неузнаваемости, то через пару месяцев ей удавалось вернуться в прежнее состояние. Но она знала, что через несколько лет это будет уже не так легко.

Она достала из сумки книгу и попросила дополнительную вилку, чтобы переворачивать ею страницы во время чтения за едой. Как и на прошлой неделе, почти напротив нее, немного справа, сидел тот же тип со светло-каштановыми волосами. Он ужинал в компании приятелей — пока их только двое, но, судя по доносившимся до Алекс обрывкам разговора, остальные скоро подойдут. Он заметил ее сразу же, как только она вошла. Она делала вид, что не видит, с какой настойчивостью он смотрит на нее. Так продолжалось весь вечер. Даже когда прибыли остальные его знакомые и завязался общий разговор на вечные темы работы, жен, любовниц — все по очереди рассказывали истории из жизни, в которых были главными героями, — он не переставал на нее смотреть. Алекс получала большое удовольствие от этой ситуации, но все же не хотела открыто поощрять незнакомца. Он был недурен собой, лет примерно сорока — сорок пяти, производил впечатление добродушного человека, пил чуть больше обычного — это придавало его лицу трагическое выражение. Алекс оно даже слегка растрогало.