– А почему? – спрашиваю как можно спокойнее, потому что она уже начинает повторяться.
– Потому что отбоя от предложений не будет!.. И ты сможешь выбирать не только клан, а и должность в нём. В разумных пределах, – быстро поправляется она. – Понятно, что начальником тебя никто не поставит. Но доход явно не сравнится с тем, что ты можешь выиграть тут.
– Ну-у, я бы не был столь категоричен, – размышляю вслух. – Я посмотрел историю ставок за последние три года. По мне, вполне нормально. Но это не главное.
– А что главное? – цепляется к последнему слову она, снова поворачиваясь ко мне.
– Главное, что я не хочу работать ни на какой клан. Никому не скажешь?.. – смотрю ей в глаза, ожидая ответа.
– Дурак?! – возмущается она.
– Хочу вакумизатор усовершенствовать. – Отчего-то потянуло на откровенность. – Думаю, что знаю, как.
– Какой вакумизатор? – уничижение в её взгляде можно мазать на хлеб вместо масла. – Нет… Не буду острить насчёт психиатра, к которому тебя обязательно надо привести перед началом… Глядишь, и в живых бы остался…
– Вакумизатор для томатной пасты и соусов, – достаю из своего рюкзака три плоских баночки, которые тут кладут в сухой паёк. – Вот смотри, производитель EFK. Вот их сайт, вот их линия. Вот их укупорка…
Когда я через три минуты завершаю пояснения, она даже не считает нужным закрыть рот. Так и глядит на меня, не мигая.
– Таким образом, при их производительности в три миллиона двести тысяч упаковок в месяц, на усушке и испарении пасты и соуса я знаю, как сэкономить минимум процент. На одной только вакумизации. – Победоносно смотрю на неё. – А может, даже и побольше.
Она по-прежнему молча глотает воздух, как вытащенная из воды рыба.
– Это тридцать две тысячи упаковок чистой экономии, – завершаю пояснения. – В месяц. Даже если мои по половине монеты с упаковки, это шестнадцать тысяч в месяц. Чистыми. Абсолютно легально, законно и честно.
– Х#й в ср#ку, чтоб голова не качалась, а не шестнадцать тысяч. – Прорывает наконец её. – Извини… Во-первых, тридцать восемь процентов налог. – Теперь палец поднимает уже она. – Во-вторых, с чего ты взял, что они будут платит тебе роялти регулярно? А не заплатят первый месяц – и не сделают ручкой «досвидос»?
– Вот тут я хотел тебя припрячь. – Сознаюсь. – Мне уже объяснили, что без нормального юридического сопровождения разбогатеть таким образом не получится.
– Слава яйцам, хоть кто-то у тебя с мозгами. – Вздыхает Хаас.
На самом деле, это был Алекс, но не говорить же об этом вслух.
– Но главное не это. – Стоит на своём она. – Главное – это КАКАЯ ХЕРНЯ У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ ПЕРЕД ПЛОЩАДКОЙ!
– Слушай, у меня свои способы настраиваться! – кажется, сейчас начну заводиться уже я. – Я очень тебя ценю, но ты своими психами как раз-таки сбиваешь мне концентрацию!
– Оптимист, – загадочно интонирует она, сжимая губы в узкую полоску. – Впрочем, респект. За кураж – моё тебе женское уважение. Мне знаешь, что мне в этом всём не нравится? – стоило ей отвлечься, как она тут же меняет тон на минорный. – К чему такая спешка и почему ночью. Я вот чую подвох. Но не могу понять, в чём затык. Вроде, я тоже огонь не самый слабый. Но что-то тут не так. Не пойму… – она беспомощно хлопает ресницами.
– Ну-у, у меня тоже есть кое-какие козыри в рукаве, – пытаюсь внести столько спокойствия, сколько могу. – Ты можешь просто верить в меня? И не вибрировать, как престарелая жена в перспективе потери кормильца?
– Пф-ф-ф! – фыркает она. – Да просто не могу на это спокойно смотреть! И кстати… Сделаем так. На мою тысячу, раз такой оптимист, берёшь меня в долю в ставке. Четверть выигрыша, причитающаяся на мою сумму, моя.
– Три четверти мои? – уточняю.
– Угу.
– Как-то некрасиво получается. Брать у девушки деньги, и …
– Э-э-э, не путай всё в кучу! Мы друзья. О девушке забудь! В долю вхожу на таких условиях: четверть выигрыша, выпадающего на мою сумму, как уже сказано, моя. Если же… – она красноречиво проводит ребром ладони себя по горлу, – то моя доля банально сгорает и ты с того света мне ничего не должен. Как и твои наследники тут. Считаем это моей инвестицией.
– Смешно. – Киваю с абсолютно серьёзным лицом. – Наследники – это самое оно. Ага…
В этот момент в дверь раздаётся короткий стук, затем срабатывает чей-то универсальный ключ и на пороге появляется подполковник Бак:
– Прошу прощения, – абсолютно без эмоций говорит он, снимая на пороге туфли и проходя к свободному стулу. – О, и Хаас тут.
Анна начинает было подниматься с кровати, но он машет ей рукой:
– Лежите. Я буквально на две минуты, и вы мне не помешаете. – Затем поворачивается ко мне. – Алекс, я надеюсь, вы искренне отдаёте себе отчёт в том, что собираетесь делать?
– Последние почти три месяца я постоянно контролирую ситуацию. – Ровно смотрю навстречу. – Сейчас ситуация отличается от обычной не более чем на треть. А на неизвестные мне переменные у меня есть свои потенциальные ответы.
– Рад слышать. – С едва заметным облегчением кивает он. – Присоединяюсь к вашему оптимизму… Вы знаете, так много хотел сказать, но теперь, в свете задумчиво-энергичного взгляда Хаас, не вижу смысла сотрясать воздух. Обеспечивать вас будет она?
