Альбом - [7]

— А что, если кража альбома и весь сопутствующий переполох — только отвлекающий маневр. Из дома могло пропасть ещё что-то. Незаметное, совершенно бесполезное для хозяина. Какая-нибудь безделушка, на которую вы, Готлиб, никогда не обращали внимания и не обратили внимания на её отсутствие теперь. А в неё, допустим, замурован бриллиант.

— Не принимайте всерьёз, — успокоил Даймлера Ник, — фантазия у неё работает за троих, а вот логика…

— А что ты имеешь против?! — с ходу завелась Сильвия.

— Да нет, ничего, — попытался смягчить Ник, — просто не понимаю, что в этом случае делать нам. Искать не альбом, а неизвестно что?

— Ладно, ладно, — примирительно сказала Сильвия, — давай начнем с твоих версий.

— Вы сказали, что у вас нет друзей. А врагов?

— Сомневаюсь… Кому я нужен в качестве врага?…

— Неужели никто не проявляет к вам неприязни? Хотя бы легкой, — спросил Ник и подумал: «Даже я могу с ходу назвать парочку».

— Не замечал, — ответствовал Даймлер после долгих размышлений. — Я не так много общаюсь с людьми. Возможно, они просто не успевают разозлиться?

— Ваши работодатели, Сондерс и этот, второй?…

— Расмус? Расмус Чельстрем. Нет, это очень деликатный человек. Когда он недоволен моей работой, ему всегда трудно в этом признаться, словно это он в чём-то виноват, а не я… Мы ни разу не конфликтовали. Да и с Сондерсами у меня не было неприятного общения. Старший — отец, пока не отошёл от дел, был весьма строг и придирчив, но никогда волю нервам не давал, а младший, так и вовсе, любой разговор в шутку превращает.

— А гаитяне, которых он нелегально привёз, не могли иметь на вас зуб, как на конкурента?

— Они, наверное, толком не знают, кто я… Мы ведь не пересекаемся. Я привожу игрушки и забираю детали на складе, а они живут где-то в другом месте. Да и не конкуренты мы. Сондерс сам признает, что я работаю намного качественней. И если меня заменить двумя или тремя гаитянами, с учетом процента их брака это все равно будет невыгодно, хотя платят им меньше, чем мне… Простите, я, по-моему, стал хвататься…

— Какие у вас отношения с соседями? — подала голос Сильвия.

— Хорошие.

— А поподробнее?

— Мои соседи, в основном старые бедные супружеские пары…Они рады, что рядом живёт человек, который не шумит и может, если что, вызвать скорую помощь. Поэтому относятся ко мне по-доброму.

— Неужели никто над вами не насмехается, не подшучивает.

— Ну, разве что Рипли, который через дорогу живёт. Он надо всеми посмеивается. Но не со зла же. Просто человек очень веселый. И искренне не понимает, когда другим его шутки кажутся не смешными. Он, конечно, шумный, но безобидный.

— То есть… — Ник на ходу пытался придумать формулировку понейтральнее, — вы не представляете, кто мог невзлюбить вас настолько, чтобы лишить альбома?

— Не представляю, — честно сознался Даймлер.

— Тогда рассмотрим второе предположение. Как выглядел альбом?

— Дюймов пятнадцать-шестнадцать в высоту, десять в ширину и почти четыре в толщину…

«Сорок сантиметров на двадцать пять на десять» — машинально пересчитал в уме Ник. Чёрт!.. Чёрт бы побрал Сильвию, заставившую его выучить эти дурацкие метрические единицы. Дюймы, футы, ярды, мили он переводит в метры, унции и фунты — в граммы, Фаренгейта — в Цельсия. Хотя, градусы Цельсия, вроде, тоже не метрическая единица… Она, видите ли, считает, что надо жить по мировым стандартам! А как же американская… самобытность? Если весь мир начнет вилкой ковырять в носу, что, Ник Слотер тоже должен будет так делать? Впрочем, если Сильвия Жирар заставит… Он вдруг понял, что слушает свои, с позволения сказать, мысли, а не клиента.

…— сколько себя помню, так и называли его: «Фотомир», — окончил клиент очередную сентенцию.

— Подождите, подождите, давайте ещё раз уточним, — сделал вид, будто учуял что-то важное, Ник. — Какого он цвета?

Сильвия изумленно глянула на него.

— Ты считаешь это существенным?

— Да, — придав лицу глубокомысленное выражение, изрёк он. Напарница недоверчиво покачала головой.

— Обложка коричневая, по краям латунная окантовка, углы усилены, переплёт серый, все из кожи, — забубнил Даймлер, — на передней стороне обложки крупная надпись светло-лиловыми буквами «Мой фото мир». Слово «фото» с буквы F.

— А страницы как выглядят?

— Словно из очень жёсткой, но тонкой бумаги… Может, даже, и не совсем… Похоже на сильно промасленную бумагу. Они полупрозрачные и очень твёрдые, почти хрупкие. Меня с самого раннего детства приучали листать аккуратно, чтобы их не сломать. И ещё, в структуру материала вставлены, вместе с обычными бумажными волокнами, очень тонкие цветные нити. Малиновые, салатовые, лимонные, зеленые, бирюзовые… А потом всё это, видимо, заливалось чем-то вроде клея. Довольно красиво. Раньше… когда зрение было получше, я эти прожилки любил рассматривать, — для Даймлера это была невероятно длинная и содержательная реплика. Или это Сильвия сумела его разговорить, пока Ник мысленно беседовал с собой?

— Фирма-изготовитель известна?

— Какая-то полустертая надпись внизу задней обложки была… Но я, кажется, никогда не интересовался… Не могу сказать. Мне ведь важны снимки, а не то, в чём они хранятся.