Альберт Швейцер. Картина жизни - [15]

Он решил остаться на ближайшие месяцы в Страсбурге, но при этом как можно чаще наезжать в Париж. Прочитав корректуру своей диссертации, в срочном порядке присланную ему из Тюбингена, он начал писать труд по теологии, необходимый для получения звания лиценциата. Профессор Циглер советовал Швейцеру одновременно стать приват-доцентом философского факультета Страсбургского университета. Однако Швейцер понимал, что, став приват-доцентом философского факультета, он уже не сможет занять место проповедника. А ведь именно это место привлекало его.

Подав ходатайство, чтобы его зачислили помощником пастора церкви св. Николая в Страсбурге, он приступил к службе 1 декабря 1899 года. Конечно, возможность читать лекции в университете представлялась чрезвычайно заманчивой, и Швейцеру было трудно совсем от нее отказаться. Но профессор Циглер дал ему понять, что начальство будет недовольно, вздумай он совмещать две должности — приват-доцента философии и проповедника.

Оставалась одна-единственная возможность, которая вполне устраивала Швейцера: защитить докторскую диссертацию на теологическом факультете. И Швейцер стал одновременно работать над двумя темами: первая предназначалась для получения звания лиценциата, вторая — для защиты докторской диссертации. Фонд св. Фомы за плату предоставил ему комнату — окнами в тихий сад с высокими старыми деревьями. Это было самое подходящее место для предстоящей напряженной работы. Здесь среди студентов молодому доктору философии, помощнику пастора, будущему лиценциату и приват-доценту Альберту Швейцеру жилось весьма привольно.

Служба в церкви св. Николая отнимала у него немного времени. Трижды в неделю он занимался со школьниками, обучая их закону божьему, иногда в присутствии обоих пасторов церкви св. Николая он служил воскресную службу, но чаще всего ему поручались вечерни. У Швейцера оставалось достаточно времени, чтобы работать над своей диссертацией на звание лиценциата. Кроме того, он погрузился в изучение жизни Иисуса, поскольку эта тема занимала его уже несколько лет.

Его диссертация называлась так: «Проблема тайной вечери в свете научных исследований XIX века и исторических источников». Швейцер в этой работе из всех своих изысканий, пусть еще с известной осторожностью, делает следующий вывод: Иисус был человеком своего времени, с ограниченным кругозором; он действовал и мыслил согласно представлениям своей эпохи и позднеиудейские мессианские ожидания наполнил собственными этическими устремлениями. Впоследствии Швейцер так писал о своих изысканиях: «В моей работе о проблеме тайной вечери я рассматриваю все решения, предлагавшиеся научной теологией вплоть до конца XIX столетия. Одновременно я пытаюсь диалектически раскрыть суть этой проблемы».

Диссертация, представленная им теологическому факультету Страсбургского университета, была принята, и 21 июля 1900 года Швейцер удостоился степени лиценциата теологии.

Уже на следующий год диссертация вышла в Гейдельберге отдельной книгой в 62 страницы.

Увлекшись однажды проблемой жизни Иисуса, Швейцер и впредь продолжал работать над ней. Через год после диссертации вышла в свет, опять же в Тюбингене, его книга «Тайна мессианства и страданий. Очерк жизни Иисуса», в которой Швейцер полемизирует с господствовавшими представлениями о характере общественной деятельности Христа. Здесь он уже более четко формулирует свои выводы: Иисус был обыкновенным человеком своего времени, хотя и обладавшим некоторыми незаурядными способностями. Вот что говорит по этому поводу Швейцер: «Ошибка всех прежних исследователей состояла в том, что они приписывали Иисусу сублимацию позднеиудейских мессианских ожиданий, тогда как в действительности он попросту наполнил их своей этической религией любви. Тот факт, что глубоко духовная религиозность и нравственность могли сочетаться со столь наивно-реалистическими представлениями, поначалу кажется нам чем-то непостижимым. Тем не менее это так».

Эта работа Швейцера послужила основанием для назначения его приват-доцентом теологического факультета университета.

Здесь уже четко проступает всеобъемлющее и постоянное обращение к любви, которому было суждено сыграть столь важную роль на последующих этапах его жизненного пути...

Нет ничего удивительного в том, что Швейцер с позиции философа критикует современное ему общество, как, впрочем, и общество на протяжении всего XIX века. Если Швейцер-теолог пришел к вполне самостоятельным выводам, то и Швейцер-философ скоро осознал прискорбно низкий уровень человеческого сосуществования. Он понял, хотя это и не было неожиданным для философа той поры, что культура так называемых просвещенных наций с их цивилизацией, образованностью, искусством и этикой пребывает в критическом состоянии и клонится к упадку. И если мысль его еще не обрела конструктивной практической формы, то уже само по себе обращение к философии культуры неизбежно должно было привести его к важным выводам. Толчком к этому в значительной мере послужило уже цитировавшееся выше замечание одного из гостей в доме Курциуса.

Много месяцев подряд Швейцер с большим увлечением занимался философией культуры. К этому периоду относится и его увлечение Гете, которому суждено было продлиться всю жизнь. Гетевское «В начале было дело» становится для Швейцера на только чисто философской формулой бытия. Эти слова сделались основным принципом как для Швейцера-философа, так и для Швейцера-богослова. В тот период он еще не считал себя страстным приверженцем идей Гете — это произошло лишь спустя несколько десятилетий. Но гуманистический образ мыслей поэта оказал на него бесспорное влияние.