Альбер Лелак. Инспектор Демура. Романы 1-6 - [9]

— Почему? — снова вставил вопрос Альбер.

— В этом вся заковыка, — удовлетворенно ухмыльнулся Мартинэ. — Закладывают в автомат сложнейшую программу с корректными ходами, а тут подходит какой-нибудь коварный стратег и делает совершенно бессмысленный ход. Несчастная машина оказывается сбитой с толку, поскольку ее не учили, как отвечать на глупость. Сильные автоматы можно обыграть с помощью таких ходов, какие не рекомендуется применять даже против начинающего шахматиста.

Мартине сел на любимого конька и объяснял с нескрываемым удовольствием, но, к счастью, на таком уровне, какой был доступен даже непосвященному.

— Образовались две основные школы… Если вам не интересны подробности, ради бога, скажите, и я их опущу. Словом, сторонники одного направления стремятся заложить в машину как можно больше информации. Ведь, в конце концов, каждый профессиональный шахматист работает не менее шести-восьми часов в день. Изучает дебюты, концовки, миттеншпили, этюдные положения, комбинации. Иными словами, запоминает варианты, ранее апробированные другими шахматистами. Не сказать, чтобы он при этом не думал самостоятельно, однако основные усилия направлены на то, как бы предвосхитить замысел противника. Вся ставка делается на то, чтобы вести борьбу в позициях, которые данному шахматисту известны более досконально, чем другим. Ну а это — хотите вы того или нет — чисто механическая работа. Скажем, человек годами исследует и запоминает двадцать пять вариантов одного дебюта, а в машину я могу заложить эту программу за несколько минут.

— Ясно, — сказал Альбер, которому было непонятно лишь одно: зачем нужна еще какая-то другая школа, если эта удовлетворяет всем требованиям.

— Но таким путем создаются те самые автоматы, которые ничего не стоит загнать в угол неожиданными, противоречащими теории ходами. — Мартинэ словно угадал его мысли. — Сторонники другой школы… как бы это выразиться попонятнее… стремятся в сущности научить машину мыслить: делать выводы из собственных ошибок, не повторять тысячи раз один и тот же дурацкий промах, как это делают традиционные автоматы. Понятно, что такие логически совершенные автоматы вполне могут сражаться на равных с профессионалом экстра-класса.

— И «Ультимат» относится именно к этому типу? — перебил его Альбер, которому наскучили объяснения.

— Минуту терпения! — язвительно одернул его Мартинэ. — Мы только подходим к сути. Цель заключается в том, чтобы найти своего рода формулу шахматной программы, ее алгоритм, чтобы вычислительной машине стала понятна сама идея шахматной игры. А, черт, до чего же трудно объяснять человеку, не сведущему в математике!…

— Ну а что произойдет, если удастся найти эту формулу?

— Что произойдет? — Мартинэ разразился мефистофельским смехом. — Будет сконструирован непобедимый шахматный автомат, реализована несбыточная, фантастическая мечта. Вы покупаете портативную машинку, которая играет сильнее, нежели чемпион мира. Можете себе представить?! — Он махнул рукой, не желая вдаваться, в более детальные объяснения. — Знаете, что значит для какой-нибудь фирмы первой сконструировать такой автомат?

На этот счет у Альбера были свои соображения.

— Это значит завоевать рынок.

— Совершенно верно. Другие могут закрывать лавочку. Такой автомат принесет миллионные доходы каждому, кто имел хоть какое-то отношение к его разработке.

Мартинэ сиял как медный грош, и тут только до Альбера дошло.

— Вы хотите сказать, что «Ультимат»…

— Вот именно! — последовал торжествующий ответ. — «Ультимат» практически непобедим. Даже у самого талантливого гроссмейстера нет шансов против него. Разве что у автомата такого же высокого уровня.

— А о каком это чемпионате вы прежде упоминали? — В усталом мозгу Лелака медленнее обычного складывались необходимые кусочки мозаики.

— О мировом чемпионате шахматных команд. Он проводится раз в два года. И в этом году в нем впервые примут участие шахматные компьютеры. — Выражение лица у Мартинэ было торжествующим, как у злодея в приключенческом фильме, когда положительного героя удается заманить в ловушку. Альберу не понадобилось задавать дальнейшие вопросы. — Мы сделали заявку на выступление «Ультимата» и одержим победу в каждой партии на каждой доске.

Уверенность шахматиста в себе, в своих силах, неудержимая радость рвались наружу, и Альбер не сомневался: этот тип даже в красно-зеленых полосатых подштанниках будет пользоваться у женского пола успехом.

* * *

Когда Альбер возвратился на набережную Орфевр, главное управление полиции напоминало потревоженный улей. Или сумасшедший дом, если придерживаться менее лестных сравнений. Еще ни разу ему не приходилось видеть такое количество полицейских, собранных под одной крышей. Явились на службу те, у кого был выходной, и те, кому следовало заступать после обеда и на ночное дежурство, даже тех, кто взял двухнедельный отпуск, чтобы отправиться в свадебное путешествие на Мартинику, привело сюда чувство солидарности — двое полицейских убито, пятеро тяжело ранено, а преступник, совершивший это злодеяние, скрывается где-то в Париже.

Альбер только сейчас осознал весь ужас случившегося. В тот момент, когда мотоциклист вылетел со двора и исчез, он медленно опустил руку, сунул пистолет в кобуру и испытал лишь облегчение от того, что уцелел.