Албанские народные сказки - [115]
Настало время ужина, хозяин и гость уселись за стол, уставленный вкусными блюдами. Хозяин первым взял кусок пирога, откусил два-три раза, вытер губы, встал из-за стола и сказал:
— Ну, слава богу, сыт ли я, не сыт, не важно, зато гость сыт!
С этими словами он направился в другую комнату.
— Сдается мне, — ответил ему плешивый, — что ты сегодня поздно обедал. А я страшно проголодался, потому что три дня шагал по горам, а сегодня так у меня вообще крошки хлеба с утра во рту не было.
Сидя один за столом, он не торопясь принялся за еду и с аппетитом поужинал. Наевшись до отвала, он увидел, что на противне остался еще один большой кусок пирога.
— Поди сюда, сестра, — позвал он. — Попробуй и ты кусочек пирога!
Но сестра ответила:
— Нет, не хочу я, не буду. Я сыта.
Тогда плешивый позвал собаку, которая сидела в углу комнаты, дожидаясь объедков после ужина, и бросил ей все, что на столе оставалось.
Хозяин дома в душе разгневался не на шутку, но вслух ничего сказать не решился. После ужина плешивый сделал вид, что его сморил сон, и, растянувшись на тюфяке в той же комнате, где находился очаг, тотчас захрапел. А хозяин дома отправился спать на голодный желудок и до полуночи вертелся на своей постели, как на раскаленной сковороде. Наконец он не выдержал, позвал жену и сказал:
— Жена, приготовь мне чего-нибудь поесть, а то я просто умираю с голоду!
— А что приготовить? Испечь крендель на углях или сварить мучную похлебку? — шепотом спросила жена.
— Что скорее, то и сделай, — ответил муж. — Только не мешкай, сил нет терпеть.
Жена взяла квашню, быстро замесила сдобный крендель, пошла к очагу и зарыла крендель в горячие угли.
Плешивый, который и не думал спать, а краем глаза наблюдал за сестрой, прекрасно понял, что она делает. Он быстро вскочил со своего тюфяка и подошел к ней.
— Что ты так поздно здесь делаешь, сестра? — спросил он.
— Ничего, пришла погасить огонь в очаге.
— Тогда послушай, что я хочу тебе рассказать, — начал он, понизив голос. — Как хорошо, что мы можем поговорить наедине. Посмотри, как мы, братья, решили разделить между собой нашу землю, пашни, луга и пастбища.
Он взял в руки щипцы для углей и продолжал:
— Старшему брату мы отдадим участок, который начинается вот здесь, около дома, и заканчивается там, где растут рядом два дуба, — при этом он провел глубокую линию вдоль сдобного калача, вдавив в сырое тесто горячие угли. — Среднему отдадим вот эту землю, которая начинается около двух дубов и заканчивается здесь, около арыка, — младший брат провел щипцами еще одну линию поперек калача, — а мне, сама понимаешь, что достанется — вот этот участок земли, от сих до сих пор.
Тут плешивый хорошо помял щипцами крендель, окончательно перемешав тесто с золой и углями и сделав его совершенно непригодным для еды.
Сестра, закусив в смущении губу, слушала рассказ брата, а когда увидела, что сдобный крендель сгорел и испорчен, воскликнула:
— Что ты наделал, брат! Ведь там, на углях, я пекла крендель для мужа!
— Разве? — удивился тот. — Вот уж не думал!
И он снова улегся на тюфяк и сделал вид, что спит.
Сестра пошла к мужу и рассказала ему, что произошло.
— Но я же умираю с голоду! — взмолился муж. — Ради бога, свари мне скорее мучную похлебку!
Жена положила в котелок все, что нужно для похлебки, залила водой и поставила котелок на очаг. Плешивый тихонько наблюдал за сестрой. Заметив, что вода в котелке закипает, он неожиданно вскочил на ноги и подошел к очагу.
— Что ты опять здесь готовишь, сестра? — спросил он с деланным изумлением.
— Я вчера не успела белье прокипятить, — ответила та. — Не хочу оставлять эту работу на завтра.
— Вот и хорошо, — отозвался плешивый. — Постирай уж тогда заодно и мою феску!
И он швырнул свою феску в котелок с похлебкой.
— Что ты сделал, брат! — крикнула сестра. — Зачем ты бросил ее, ведь это же мучная похлебка!
Но было поздно: похлебка выплеснулась из котелка, а на дне его плавала грязная феска плешивого.
Сестра пошла и снова рассказала все мужу.
— Тогда надои мне хоть молока, — попросил тот.
Отправилась она доить корову, а плешивый тихонько вышел из комнаты, прокрался за ней и спрятался под лестницей. Когда сестра подоила корову, он шагнул ей навстречу и, изменив голос, прошептал:
— Жена, давай я здесь молока выпью, а то как бы этот плешивый опять чего-нибудь не натворил.
Сестра, не узнав его, отдала ему кринку, и он выпил все молоко до последней капли.
Вернувшись в комнату, сестра увидела своего мужа, который с нетерпением ждал ее.
— Что же теперь делать, придется мне, видно, пойти на огород и поесть хотя бы сырой капусты, — сказал муж, выслушав рассказ жены.
Вышел хозяин дома на огород и стал там обдирать и жевать капустные листья, а плешивый выскользнул из двери за ним, схватил первое попавшееся под руку полено и давай что есть силы колотить зятя по спине. Колотит да еще кричит во все горло:
— Сестра, сестра! Скорее сюда! На ваш огород забрался осел и ест капусту!
Хозяин убежал домой, со стыда так и не подав голоса. У себя в комнате он улегся спать с синяками и занозами на спине и до самого рассвета терпел муки голода.
Утром плешивый весело приветствовал хозяина, будто между ними ничего плохого не произошло. Хозяин тоже даже намеком не выдал, как настрадался от непрошеного гостя. Стали они пить кофе, и плешивый спросил:
