Алая Завеса - [6]

— Утром разберемся, — сделал вывод старый полицейский и что-то написал на желтом листе бумаги.

Положив перо, он вдохнул воздуха и сказал усатому:

— Запри-ка его в одиночную камеру.

— В одиночную? — удивился тот. — Он разве настолько высокопоставленное лицо?

— Не настолько. Но не хочу я, чтобы этот мальчик прозебал в одном месте с закоренелыми подонками и подлецами. Рано ещё ему. Не понял, что он наделал.

Только вот он ничего не наделал. Но за такой отличительный знак, он должен был сказать «спасибо». Только, разумеется, Юлиан такого не скажет. Потому что он вообще не планировал оказываться в этом паршивом месте.

Настроение ухудшалось с каждой секундой всё больше и больше. Само осознание того, где он теперь оказался и кем его считают, пугало.

Заслужил ли он этого? В порывах злости дед именно такое будущее обещал Юлиану. Что-то вроде «Ты допрыгаешься» и так далее. От этих слов Юлиана просто тошнило, так как пророчества деда начинали сбываться.

Никто его не запихивал в камеру насильно — он сам добровольно, опустив голову как можно ниже, прошел туда, и безвольно наблюдал за тем, как его запирают на ключ. Появилось ощущение, что его осудили лет на тридцать и он теперь никогда не увидит свободы и белого света.

Наверное, всё же, нахождение в усадьбе деда было бы лучшим вариантом. Теперь, когда всё поутихло, в юноше появились нотки сожаления.

Камера была весьма тесной и темной, к тому же находилась совсем рядом со столом главного полицейского, и его было оттуда совсем неплохо видно. Он был поглощен своими бумагами и совсем не разговаривал с Юлианом. Надо сказать, этот факт очень и очень радовал бедолагу-арестанта. Голосов блюстителей закона он уже наслушался.

* * *

По истечении получаса невероятной скуки и полного отсутствия желания спать на другом конце помещения раздался грохот и дверь громким ударом отворилась.

— Что происходит? — закричал старый полицейский, который, похоже, уже впал в лёгкую дрёму.

— Иллиций! Агнус Иллиций пойман!

Юлиан мгновенно вскочил и просунул голову меж прутьев решетки. Он совершенно не знал, кто такой Иллиций, но ему было очень интересно узнать, чьё появление вызывает здесь такой восторг и такой антураж.

— Не может быть! — воскликнул старый полицейский и вскочил с места, отбросив газету, которую читал до того, как задремал. — Ведите его сюда, не тяните время.

Почти сразу же Юлиан увидел, как двое полицейских заводят какого-то небрежно одетого мужчину под руки в помещение. На нём были одеты совсем огромные и ржавеющие наручники, не идущие ни в какое сравнение с теми, что надевали на Юлиана.

— Что вообще случилось? — спросил старый полицейский. — Как это удалось сделать?

— Мы всё расскажем, — ответил один из конвоиров, усиленно держа под руку преступника, — нам бы поскорее избавиться от него и помыть руки.

— Как жаль, что мы не можем подвергнуть смерти на месте тварь вроде этой, — сказал старый полицейский и приблизился к Иллицию.

Юлиану показалось, что он вдумчиво смотрит в его глаза, однако отсюда было плохо видно и он вполне мог ошибаться.

— Ещё как жаль, — ответил один из полицейских, — но я уверен, что совет присяжных вынесет правильное решение.

— Ах да, — опомнился старый полицейский и схватил в руки телефон.

Он набрал какой-то номер, и, когда шли гудки, махнул в сторону подопечных:

— В подземелье его! В подземелье ведите, только оттуда он не сможет сбежать… Мистер Карниган! Это инспектор полиции Гленсон. Только что арестован опасный преступник Агнус Иллиций. Прошу явиться в отделение полиции номер тринадцать!

В глазах и голосе Гленсона читалось всё больше и больше радости. Он понимал, насколько это важно и какое великое дело совершили его ребята, однако Юлиан ничего не понимал.

Неизвестный мистер Карниган ещё долго что-то кричал в трубку, не давая ни слова вставить инспектору, однако того это совсем не волновало. Казалось, дело своей жизни он наконец-то выполнил и теперь мог умирать спокойно. И достойно.

Ботинки преступника были донельзся драными, а походка такой тяжёлой, что каменный пол был вот-вот готов рухнуть под ним.

— А у вас тут холодновато, — хриплым голосом произнёс Иллиций, на что последовал вполне логичный чей-то ответ:

— Заткнись, падаль. Там, куда мы тебя ведём, холоднее ещё в несколько раз. Там тебе и самое место.

Иллиция это, похоже, совсем не напугало. С его строны лишь последовал необычный и противный смех, который ввел в смятение и самого Юлиана.

Он был вполне себе высокого роста, а длинные черные локоны украшали несколько седых волосков. Хотя локонами это можно было назвать с очень и очень большой натяжкой, потому что сальными они были настолько, что напоминали чёрные сосульки. Чёрное кожаное пальто было примерно настолько же драным, как и ботинки, оттого Юлиан представил, что Иллиция нашли в помойке и нигде иначе. И срок его годности уже давно истёк.

Когда смех прекратился, Иллиций вдруг заметил Юлиана и выражение его черных глаз резко переменилось.

— Я знаю тебя! — кричал он в лицо Юлиану. — Я знаю, кто ты, черт подери!

На его лице появилась самая отвратная улыбка, которую Юлиану приходилось видеть в своей жизни, и она почти привела юношу в ужас. Наверняка, примерно такого внешнего вида представлял Юлиана дед в сравнительно недалеком будущем.