Алая заря - [19]

Шрифт
Интервал

— Да, но…

— Боишься попросить? — не унималась Игнасия.

— Чего ради он даст мне пятнадцать тысяч?

— Можешь попросить у него под проценты. Попытка не пытка.

Мануэлю не нравилось такое предложение, но, чтобы успокоить их, он обещал при случае зайти к Роберту. Однако на следующий же день женщины принялись за свое. Тогда Мануэль решил прибегнуть к хитрости: он скажет им, что был в отеле, но англичанина нет в Мадриде. И этот план не удался: Игнасия его опередила — заранее навела справки и узнала, что Роберт никуда не уезжал.

Мануэль с большой неохотой отправился к своему другу, тайно надеясь, что либо ему самому под каким–нибудь благовидным предлогом удастся отложить встречу, либо тот откажется его принять. Но едва он переступил порог отеля, как столкнулся с Робертом.

Англичанин отдавал какие–то распоряжения слуге. Он выглядел сильным, возмужалым и держался весьма уверенно.

— Мое почтение, высокородный бродяга, — приветствовал он Мануэля. — Как поживаешь?

— Хорошо. А вы?

— О, я — великолепно… уже женился.

— Правда?

— Да, и скоро стану отцом.

— А как процесс?

— Закончился.

— В вашу пользу?

— Да, остается несколько заключительных формальностей.

— Сеньорита Кэт тоже здесь?..

— Нет, она в Антверпене. Ты ко мне? Какое–нибудь дело?

— Нет, ничего особенного. Просто решил навестить вас.

— И все же у тебя какое–то дело ко мне.

— Да, но, по правде говоря, лучше не заводить об этом разговор. Так… глупости.

— Нет уж, раз пришел — говори.

— Женщины подбили меня на это дело. Вы ведь знаете, я — наборщик; моя сестра и еще одна девушка, которая живет у нас, забрали себе в голову, что я должен завести свою типографию. Есть случай купить машину, совсем новую, и новый шрифт… но у меня нет таких денег… а они прогнали меня к вам, чтобы я у вас попросил.

— Сколько же на это нужно денег?

— Просят пятнадцать тысяч, но если наличными, то хозяин скинет тысчонку–другую.

— Значит, тебе требуется тысяч тринадцать — четырнадцать.

— Совершенно верно. Я знаю, что мне не получить такую сумму… Впрочем, ведь если и будут потери, то небольшие. Вы бы стали главным пайщиком, можно было бы попробовать… пройдет, скажем, два года, и, если ничего не выйдет, машину и шрифты продадим с потерей в одну–две тысячи, которые я мог бы покрыть.

— Но, кроме этого, будут расходы в связи с установкой машины, перевозкой, не правда ли?

— Это я беру на себя.

— У тебя есть какие–нибудь деньги?

— Тысчонки четыре.

— Словом, ты предлагаешь мне стать твоим компаньоном. Не так ли?

— Совершенно верно.

— На что же я могу рассчитывать? На половину прибыли?

— Да.

— Но из этой суммы нужно произвести отчисления на оплату рабочих?

— Правда. Вам мало что остается.

— Не важно. Я согласен.

— Неужели согласны? — спросил Мануэль, не веря своим ушам.

— Да, я согласен вступить в пай. Пройдет пара лет, мы заведем большое издательское дело и будем проповедовать испанцам язычество. Ну, поехали за машиной.

Они взяли извозчика и отправились к хозяину. Сделка совершилась. Переписали наборные кассы, пересчитали шрифты; Роберт расплатился, получил расписку и сказал Мануэлю:

— Сообщи мне адрес нашей типографии. Прощай, у меня масса дел.

Мануэль зашел в типографию, где он работал, взад расчет и отправился домой.

Устройство мастерской оказалось делом хлопотным. Прежний владелец машины заявил, что хотя пометшему больше не нужно, но за временное хранение оборудования Мануэль обязан ему заплатить. После бесконечных хождений он присмотрел наконец на улице Сандоваль лавчонку, которую можно было переоборудовать под типографию. Мешкать было нельзя: он нанял мастеров, которые за месяц должны были произвести все обходимые работы; те затянули сроки, и ему пришлось платить за аренду двух помещений. Хотя Мануэль сам очень внимательно следил, чтобы чего–нибудь не утащили, без потерь все же не обошлось.

Оборудование помещения стоило ему кругленькой суммы; на двери, прилавки и разные приспособления ушло три тысячи. Дешево обошлась только электропроводка, потому что делал ее Перико Ребольедо.

Потом пошли всякие формальности; по любому пустяковому поводу нужно было обращаться в муниципалитет за разрешением, и Мануэль метался взад–вперед как угорелый.

После всякого рода отсрочек и проволочек удалось наконец установить машину и наборные кассы, но тут выяснилось, что добрая половина шрифтов исчезла. Электромотор тоже нуждался в основательном ремонте. Игнасия причитала по поводу потери прежних верных заработков. И только энергичная Сальвадора не теряла надежду на будущие выгодные заказы. Мануэль, исхудавший, расстроенный и раздраженный, целыми днями не вылезал из типографии.

Он заготовил объявления, расклеил их по всему городу, но заказы не поступали.

VII

Любовь и нервы. — Перемежающаяся лихорадка. — Крещение его величества Пьяницы Первого в типографии

От забот и переутомления Мануэль расхворался, всем теле он чувствовал ломоту, стал плохо спать, его постоянно лихорадило. Однажды температура так подскочила, что пришлось лечь в постель.

Всю ночь он метался в жару и, несмотря на ужасающую сонливость, поминутно вздрагивал и просыпался в холодном поту.

Наутро он почувствовал себя лучше, хотя время от времени по всему телу пробегала дрожь.


Еще от автора Пио Бароха
Анатомия рассеянной души. Древо познания

В издание вошли сочинения двух испанских классиков XX века — философа Хосе Ортеги-и-Гассета (1883–1955) и писателя Пио Барохи (1872–1956). Перед нами тот редкий случай, когда под одной обложкой оказываются и само исследование, и предмет его анализа (роман «Древо познания»). Их диалог в контексте европейской культуры рубежа XIX–XX веков вводит читателя в широкий круг философских вопросов.«Анатомия рассеянной души» впервые переведена на русский язык. Текст романа заново сверен с оригиналом и переработан.


Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

В этой книге представлены произведения крупнейших писателей Испании конца XIX — первой половины XX века: Унамуно, Валье-Инклана, Барохи. Литературная критика — испанская и зарубежная — причисляет этих писателей к одному поколению: вместе с Асорином, Бенавенте, Маэсту и некоторыми другими они получили название "поколения 98-го года".В настоящем томе воспроизводятся работы известного испанского художника Игнасио Сулоаги (1870–1945). Наблюдательный художник и реалист, И. Сулоага создал целую галерею испанских типов своей эпохи — эпохи, к которой относится действие публикуемых здесь романов.Перевод с испанского А. Грибанова, Н. Томашевского, Н. Бутыриной, B. Виноградова.Вступительная статья Г. Степанова.Примечания С. Ереминой, Т. Коробкиной.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.


Крысолов

Невил Шют (Nevil Shute, 1899–1960) — настоящее имя — Невил Шют Норуэй. Родился в местечке Илинг (графство Миддлсекс). В годы первой мировой войны служил в английской армии, после войны окончил Оксфордский университет. Увлекался аэронавтикой, работал инженером-авиаконструктором. Первый роман «Маразан» опубликовал в 1926 году. За этим романом последовали «Презренные» (1928) и «Что случилось с Корбеттами» (1939). С окончанием второй мировой войны Шют уехал в Австралию, где написал и опубликовал свои самые известные романы «Город как Элис» (1950) и «На берегу» (1957).В книгу вошли два лучших романа писателя: «Крысолов» и «На берегу».Драматические события романа «Крысолов» происходят во Франции и сопряжены со временем гитлеровской оккупации.


На берегу

Невил Шют (Nevil Shute, 1899–1960) — настоящее имя — Невил Шют Норуэй. Родился в местечке Илинг (графство Миддлсекс). В годы первой мировой войны служил в английской армии, после войны окончил Оксфордский университет. Увлекался аэронавтикой, работал инженером-авиаконструктором. Первый роман «Маразан» опубликовал в 1926 году. За этим романом последовали «Презренные» (1928) и «Что случилось с Корбеттами» (1939). С окончанием второй мировой войны Шют уехал в Австралию, где написал и опубликовал свои самые известные романы «Город как Элис» (1950) и «На берегу» (1957).В книгу вошли два лучших романа писателя: «Крысолов» и «На берегу».Сюжет романа «На берегу» лег в основу прославленного фильма американского режиссера Стенли Крамера «На последнем берегу».Nevil Shute.


Невидимый

Ярослав Гавличек (1896–1943) — крупный чешский прозаик 30—40-х годов, мастер психологического портрета. Роман «Невидимый» (1937) — первое произведение писателя, выходящее на русском языке, — значительное социально-философское полотно, повествующее об истории распада и вырождения семьи фабриканта Хайна.


Игра в бисер

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.