Алая графиня - [31]

Братья только моргали, глядя, как Галеаццо, испустивший ошеломленный сиплый крик, неловко поднимался на ноги. Кривясь от ярости, он зарычал и занес руку для удара.

Я посмотрела ему в лицо, решительно готовясь встретить собственную несчастную судьбу. Маттео умер, и мне нет смысла жить дальше. Но я ощущала мрачную радость. Ведь герцог Галеаццо будет теперь трястись от страха до конца своих дней, ждать которого осталось недолго.

— Ты! — прорычал он дрожащим от ненависти голосом. — Проклятая потаскуха, как ты смеешь говорить нам такое! Как ты смеешь…

Он опустил руку. Обжигающий удар пришелся по верхней губе и едва не опрокинул меня вместе со стулом. Но я усидела на месте и не шелохнулась, хотя было больно до слез. Я не стала скрывать их, а снова взглянула герцогу в лицо.

— Ты, — прошипел он, и его гнев уступил место изумлению.

Он впился в меня глазами, которые сузились от недоверчивого узнавания, затем широко раскрылись, а брови от испуга сошлись к переносице.

— Матерь Господня! Это она! Призрак явился за мной! Господи, помоги мне… Кто-нибудь!

Он перекрестился, отшатнулся назад и тут же свалился со стула. Оттавиано с Филиппо бросились ему на помощь.

Братья поддерживали его под локти, герцог силился встать на ноги и вопил:

— Уведите ее отсюда!

Я поднялась, не стала сопротивляться, когда стражники подхватили меня под руки, а позволила вытолкать себя в поспешно отпертые двери и швырнуть на холодный, жесткий пол мраморной галереи. Сидя там, я осторожно дотронулась пальцем до губы, которая уже сильно распухла. Проведя по ней языком, я ощутила вкус крови и мрачное удовлетворение.

Когда я вернулась из покоев герцога, Бона сидела перед камином вместе с Катериной и Кьярой. Я понимала, что из-за карт она считает меня предательницей, однако герцогиня вскрикнула, бросилась ко мне и обняла. Я тоже обхватила ее за плечи, стараясь утешить. Когда Бона поняла, что со мной не случилось ничего непоправимого, она разрыдалась от радости.

Честно говоря, я удивилась, застав тут же Катерину, причем в необычайно подавленном состоянии. Но она быстро сообразила, что я, можно сказать, цела и невредима, и сейчас же приободрилась. Пока Франческа ходила вниз за куском сырого мяса, чтобы приложить его к моему синяку, Бона силой усадила меня перед камином и принялась осторожно промокать платком сочащуюся кровь. Она так и не собралась с духом, чтобы спросить, как обошелся со мной ее муж, но Катерина, усевшаяся на соседний стул, не стала ходить вокруг да около.

— Так что, король появился? — поинтересовалась она.

Бона, Кьяра и я посмотрели на нее с недоумением.

— Король, — настаивала Катерина. — Тот, с мечом. Моему отцу уже выпадала карта с ним, когда у нас гостил Лоренцо. Она снова ему досталась? Или его теперь ждет иное будущее?

Бона поджала губы и заявила с нетипичной для нее резкостью:

— Нельзя задавать такие дерзкие вопросы. Дай Дее отдохнуть. Она устала и достаточно натерпелась сегодня.

Катерина не обратила на ее слова никакого внимания и развернулась ко мне всем телом.

— Должно быть, предсказание оказалось не слишком обнадеживающим, иначе он не ударил бы тебя.

Бона была права: я устала от секретов и лжи. Испуг Галеаццо породил во мне странное ощущение собственной силы. Плевать, какое наказание меня ждет, это уже безразлично. Я сказала правду и явно попала в цель, поэтому теперь не собиралась останавливаться на полпути.

— Король был, — сказала я невнятно из-за прижатого платка и распухшей губы. — Только он появился внутри другой карты, называемой Башней.

— А что это значит? — Катерина с живостью придвинулась ближе.

— Гнев Господень скоро уничтожит твоего отца, — проговорила я ровно, стараясь не обращать внимания на испуг Боны.

— Когда? — Катерина замерла, ее глаза ярко заблестели.

— Я не стану этого слушать, — перебила Катерину Бона. — Предсказание будущего — явный грех, скверна!.. Зачем Господь допустил, чтобы ты увидела эти проклятые карты! Как ты посмела взять их?

— Скоро, — ответила я Катерине, герцогине же сказала: — Простите меня, ваша светлость. В последнее время мой разум как будто не принадлежит мне.

Бона принялась креститься. Я поняла, что она вот-вот разрыдается, поэтому умолкла и не отвечала на дальнейшие расспросы Катерины.

Ее светлость больше не заговаривала о картах, взятых мною без разрешения, однако с этого момента стала относиться ко мне с явственно ощутимой холодностью. Я обокрала ее и не была прощена.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В первый день Рождества в домовой церкви служили три мессы. Традиция требовала, чтобы на них присутствовал Галеаццо и все его придворные. Но я пропустила первую мессу, потому что плохо спала из-за распухшей губы, и Бона велела мне полежать еще, когда остальные уже встали.

На оставшихся двух службах и пышном пиру я присутствовала, но надела черную вуаль, чтобы прикрыть разбитую губу, и почти ничего не ела и не пила. Когда начались танцы, я вернулась в комнату Маттео, опять попыталась расшифровать главы маленькой книжки из седельной сумки, но снова безуспешно. Еще меня волновала судьба гадальной колоды, которая осталась на столе у герцога и его братьев, однако спросить Бону я не осмелилась.