Аквариум-3 - [48]

Проезжая мимо, Лобков участливо спросил:

— Что-нибудь не так, мисс?

— Миссис, — поправила его женщина.

— Извините, — продолжал Лобков, — не нужна ли вам помощь?

— Да нет, спасибо, думаю, сама справлюсь. Подруга должна была подъехать и забрать меня, но что-то ее долго нет, и это меня тревожит. Наверное, задержалась в посольстве.

— Ну, это не страшно, я могу подбросить вас, — услужливо предложил Лобков.

— Ой, вы так любезны, но стоит ли беспокоиться, — отвечала, мило улыбаясь, блондинка. — Вы, вероятно, сами спешите?

— Да нет, пустяки, — отвечал Лобков.

Погрузив пакеты в багажник, они тронулись. По дороге познакомились. Выяснилось, что Элизабет, как назвалась женщина, работала в английском посольстве по двухгодичному контракту и занималась делопроизводством.

Затем наступила очередь Лобкова отвечать на вопросы.

— Вы, я вижу, судя по номеру машины, дипломат, немец или швед?

— Нет, — ответил Лобков, — не угадали, я русский, работаю в советском посольстве помощником военного атташе.

— Русский? — сильно растягивая первый слог и налегая на него, переспросила незнакомка.

Лобкову показалось, что при слове русский молодая женщина как-то боязливо съежилась, глаза расширились и округлились, в них появился неподдельный испуг, улыбка застыла на ее пухлых губах. Она, по всей видимости, и не пыталась скрыть свой испуг.

— Вы знаете, — оправившись от замешательства, вновь начала Элизабет, — извините, я впервые встречаюсь с русским. Как это интересно и любопытно!

Подъехав к дому, Лобков помог Элизабет выгрузиться и донести ее пакеты и сумки до квартиры, которую она снимала в большом доме. Еще в машине у него мелькнула шальная мысль, что неплохо было бы завести оперативное знакомство с такой женщиной, которая сидит на бумагах британского посольства, но он тут же отбросил эту мысль. Он знал, что к разведчикам, которые пытались использовать женщин в агентурных целях, в Центре отношение, как говорил Маяковский, было «плевое». Ему был известен не один случай, когда опытные разведчики горели на этом. О них рассказывали в академии, болтали в курилках ГРУ. На памяти была недавняя история с помощником советского военного атташе в Англии Ивановым, о которой шумели все западные газеты. «Для него, — думал Лобков, — все обошлось относительно благополучно, объявили персоной нон грата и вышибли из страны. Он даже остался служить в ГРУ. Но у Иванова-то тесть был секретарь Президиума Верховного Совета СССР, да и резидент известная фигура в ГРУ. Так что за ним были сильные люди, кто мог его защитить… Да, — подытожил помват, — овчинка выделки не стоит, да ведь и в Центре не поймут и ни за что не дадут „добро”».

Правда, если до конца быть честным, Лобков и сам не хотел этого, уж больно хороша была Элизабет. Какой-то чудесный шарм исходил от этой молодой женщины. Роман не мог определить, в чем он, собственно, заключался. Если бы его, Лобкова, спросили, он не смог бы толково объяснить. Этот внешний эффект поражает, как правило, мужчин, для которых внутренняя красота женщины, ее ум не имеют существенного значения. Для такого типа людей главное плоть, страсть.

— Ой, я не знаю, как вас и благодарить, — щебетала между тем англичанка, открывая дверь в квартиру. — Наверное, русские все такие галантные джентльмены?

— Ну что вы, — оправдывался Лобков, — пустяки.

— Может быть, зайдете на чашку английского чая, нашего национального напитка, у вас есть пять минут времени?

— Спасибо, с удовольствием, — отвечал Роман, — я сейчас соломенный вдовец и никуда не тороплюсь.

— Ну и прекрасно, проходите, располагайтесь вон там в кресле у телевизора, — указала она рукой, — а я сейчас быстренько приготовлю чай.

Элизабет скрылась на кухне, а Роман, расположившись в кресле, стал рассматривать квартиру. Он увидел пишущую машинку с заправленным листом, стоящую на небольшом столике; рядом лежала большая пачка отпечатанных листов. Лобков встал, прошелся по комнате, взгляд упал на титульный лист, на котором стояло: «Доклад посла Великобритании». Гриф «Конфиденциально» сразу бросился в глаза. В это время из кухни вышла Элизабет. Роман, указывая на машинку, спросил:

— Вы, я вижу, и дома работаете?

— Да, завтра уходит почта, я должна допечатать доклад посла, сейчас время отпусков, приходится выполнять работу и за других, печатать, конвертовать и даже секретную почту, а с ней еще большая морока. Вот и приходится брать работу на дом, — ответила женщина, широким жестом руки приглашая гостя к столу.

Так состоялось знакомство Лобкова с Элизабет. А затем все развивалось с головокружительной быстротой; он к ней зачастил и оставался допоздна. Иногда, возвращаясь вечером домой, думал про себя, зачем он связался с Валькой. С англичанкой дешево и сердито. Она ничего не требует, радуется, когда он привозит советское шампанское, икру, не лезет в душу, ни о чем не расспрашивает, всегда ласкова и внимательна к нему. Лежа в постели с Элизабет, он невольно сравнивал ее с Валькой, которая знала только деньги и тряпки и от которой всегда плохо пахло.

Иногда в минуты откровения и эмоционального подъема Элизабет шептала ему в ухо: