Акула пера - [67]

— А синяк у вас откуда? — деловито поинтересовался Ромка, не выдержавший и второго своего обещания.

— Ах это, — Сергей Иванович покраснел, как мальчишка, и дотронулся осторожно пальцем до синяка, — ну это не… ну, в общем, я не сразу понял, что от меня требуется.

— А что требовалось? — попросила уточнения Маринка.

Глава 5

— Сидеть тихо и не мешать этому парню выезжать.

— Ну все ясно, — сказала я, — потом он вернулся и освободил вас?

— Да, когда он вас освободил? — спросила Маринка.

— Я же уже говорил — он меня не освобождал. — Сергей Иванович гордо приосанился, и его близорукие глаза блеснули неожиданным огнем. — Я совершил побег из узилища! Я сидел в сарае до вечера, а потом услышал голоса. Мальчишки какие-то бегали вокруг, играли в казаков-разбойников или в Казанцева и Масхадова, не знаю, во что сейчас играют…

— В казаков-разбойников, — пробурчал Ромка.

— Ну не суть, — кивнул Сергей Иванович. — Я постучал и попросил позвать взрослых, чтобы они открыли сарай. Но ребята открыли сами. Сарай был не заперт, а дверь просто приперта лопатой. Вот и вся история.

— Нет, позвольте, не вся! — сказала Маринка, и на этот раз я была с нею совершенно согласна. — А где же расположен этот сарай и чей он?

— Сарай? Сарай стоит невдалеке отсюда, в Затоне. Как оказалось, хозяева уехали к родственникам на несколько дней, и в доме никого не было, а сарай не запирался, потому что в нем не было ничего. Да и вообще дом выставлен на продажу.

— А ведь похоже, что это точно был маньяк! — сказала Маринка. — Зачем ему понадобилось воровать Сергея Ивановича? Я бы поняла, если бы он спер меня или вот Ольгу…

— Не надо! — попросила я.

— Ну я к примеру, к примеру, — пояснила Маринка, — нестандартный какой-то маньяк. Неправильный.

— Вы так и не узнали, кто это был? — спросила я у Сергея Ивановича. — Я имею в виду, в лицо не разглядели?

— Нет. Понимаете, с меня в самом начале упали очки, он их сунул себе в карман… Потом, когда уезжал, он их бросил на пол, ну, то есть на землю, поэтому они в таком плачевном виде. И поэтому же я ничего толком и не мог разглядеть. Голос, правда, могу узнать, но мне показалось, что он был изменен. И акцент не настоящий.

— Вот как? — воскликнула Маринка. — Так он может быть таким же грузином, как я — таитянкой? Здорово! Но — непонятно.

— Непонятно, — согласилась я.

Сергей Иванович взглянул на часы.

— Уже почти десять, Ольга Юрьевна, — сказал он.

— Ну и что?

— Мы сегодня собирались к Федору Аполлинарьевичу, — смущенно напомнил Кряжимский, — если вы передумали…

— Не передумали! — заявила Маринка. — Ананасы нас ждут!

— Живопись! — поправила я ее.

— Это одно и то же, — с апломбом заявила Маринка, но почти сразу же уточнила: — Почти.

— Кстати, на эту тему есть анекдот! — выпалил Ромка. — Как раз и про грузина, и про ананасы!

— Потом, — махнула на него рукой Маринка.

Я встала и подошла к столу. Собираться и ехать к художнику не хотелось, но деваться было некуда.

— Ольга Юрьевна, — Кряжимский подошел ко мне сзади и кашлянул.

— Слушаю вас.

— Вы не забудьте, пожалуйста, взять вчерашнее письмо из банка. Помните, я вам приносил?

Я резко повернулась к Сергею Ивановичу.

— Помню, конечно, — ответила я, но совершенно не помнила, где оно может лежать.

Я растерянно посмотрела на свой стол, потом обошла его и поочередно выдвинула каждый из трех ящиков. Письма не было.

— Маньяк сжег, наверное, — пробормотала я. — У нас же здесь вчера тоже было неспокойно, вы знаете.

— Давайте еще раз посмотрим, — попросил Сергей Иванович, — восстановить его, конечно же, можно, но канительное такое дело!

Я молча согласилась и с первым, и со вторым.

Ромка, оставшийся за столом, в это время быстро договаривал Маринке анекдот:

— …и говорит: «Дайте мне мы-ее!» Продавщица: «Что?» Грузин поправляется: «Они-ее!» Продавщица — опять: «Что?» Тогда грузин говорит в третий раз: «Вспомнил! Она-нас!»

Маринка рассмеялась, потом состроила серьезную физиономию и сказала:

— Фу, какая пошлость! — Повернувшись ко мне, она крикнула: — Ну что вы там возитесь, мы едем за «Она-нас» или нет?

Письмо из «Финком-банка» мы не нашли и сошлись во мнении, что наш вчерашний гость его просто сжег, а рубоповцы остатки письма просто-напросто затоптали. Версия была реальной, но Сергея Ивановича это, разумеется, не утешило.

Мы собрались и решили ехать все, потому что Виктор нам будет нужен как фотограф — мы же едем к художнику, где придется наверняка делать фотографии. Какой же это репортаж о живописце, если не дать в номер хотя бы одной фотографии его картины?

Сергей Иванович, безусловно, должен был ехать как главный переговорщик с мэтром. Или с могиканином, потом узнаю, как правильно. По некоторым намекам Кряжимского я поняла, что у мэтра Траубе характерец тот еще, так что мне предстоит на месте выяснить, похож ли он вообще на мэтра.

Без Маринки ехать было немыслимо, а Ромку одного оставлять в редакции — просто неразумно. Вот исходя из таких соображений мы и погрузились полным составом в мою «ладушку», предварительно заперев редакцию и спрятав в сейф все нужные и не совсем нужные бумажки.

Федор Аполлинарьевич Траубе жил за городом, вниз по Волге на тридцать километров. Здесь была небольшая разбросанная деревня, и дом художника, вместительный и старый, располагался почти на самом берегу, вдали от всех соседей.