Актриса - [9]
Весь коллектив школы, в которой Прусаков являлся единственным представителем сильной половины человечества, сбежался в учительскую. Бедный представитель отчаянно стучал зубами от холода и отказывался отвечать на вопросы.
Показательный урок в седьмом классе не состоялся, Алёна Ивановна, добив Прусакова презрительным взглядом, увела комиссию в столовую, несчастный обокраденный отогревался чаем.
Последующие полчаса школа гудела как пчелиный рой. Учительницы всех возрастов и рангов, начиная от завуча Ольги Борисовны, огромного гренадера в юбке, и заканчивая молоденькой лаборанткой Ларисой, бегали по кабинетам, хлопали дверями в поисках чего-нибудь подходящего для того, чтобы одеть и отправить домой бедного Аркадия Петровича. Ни о каком преподавании русской литературы сегодня речи идти не могло. Горе -словесник находился в полуобморочном состоянии, вызванном, по всей видимости, потерей драгоценной шапки и окончательной утратой расположения Алёны Ивановны.
– Пусть кто-нибудь из молодёжи к вам домой сбегает, принесёт куртку, – пробасила сердобольная Ольга Борисовна. Прусаков, покраснев даже от предположения, что кто-то из молодых учительниц увидит его холостяцкий бардак, буркнул:
– Нет, у меня замок сложный, открыть дверь могу только я сам.
– Может быть, вызвать такси? – предложила историчка Вера Сергеевна, недолюбливающая Прусакова, но из солидарности решившая внести свою лепту.
– Нет, – промолвил Прусаков, уныло прошуршав в кармане единственной мятой пятидесятирублевкой, – в такси не поеду, меня укачивает. И вообще!… – переходя на фальцет, мужественно воскликнул он, – пойду в чём есть! Какие проблемы? Двадцать мороза, это ещё не тридцать!
Его успокоили, усадили, подлили чайку.
Наконец, кто-то вспомнил, что в гардеробе ещё с прошлого года висит забытое кем– то пальто. Правда, пальто дамское, и вид у него не очень, но на безрыбье как говорится… Когда Прусаков увидел, в чём ему придется бежать (или плестись, судя по его состоянию) три квартала, он предпринял слабую попытку сопротивления, которая была решительно подавлена превосходящими силами. Пострадавшего одели, и даже застегнули на одну верхнюю пуговицу.
С головным убором возникли проблемы. Голова у Прусакова, как у всякого умного человека, оказалась большая, не всякая женская шапочка подойдёт. Хотели просто повязать голову шарфом – лаборантка Лариса предложила свой голубенький в черную полоску – но вовремя подоспела уборщица тётя Валя.
– У меня тут в подсобке шапка старая завалялась. Мужская, – успокоила она Аркадия Петровича. – Уж не знаю, сколько в шкафу висит, ну в том, где швабры хранятся. Лет пять, наверное, а может, и поболе… Неприглядная, правда, но на него полезет, – тётя Валя неодобрительно поглядела на Прусакова. – Нести, что ли?
– Несите! – хором сказали учительницы.
Тетя Валя принесла шапку. Это было нечто, похожее на скомканный подпаленный блин. Гренадер Ольга Борисовна торжественно взяла блин и решительно пошла на Аркадия Петровича, но в этот момент грянул гром.
– Коллеги, что за безобр– р-р-азие! Все в свои классы на у-р-рок!
Раскаты грома не предвещали ничего хорошего. Все знали – с директрисой шутки плохи.
Операция по спасению Прусакова была свернута, педколлектив разбежался по кабинетам. Алёна Ивановна ещё раз смерила несчастного подчинённого уничтожающим взором и, хлопнув дверью, покинула учительскую.
Прусаков остался один. Он грустно постоял у окна с нарисованными морозом узорами, вздохнул и вышел в коридор, на ходу натягивая на голову шапку, пахнущую затхлостью и пылью.
Коридор был пуст. Аркадий Петрович прибавил шаг, чтобы выскочить из школы незамеченным.
Две девочки-старшеклассницы выпорхнули из кабинета биологии, и плавно двинулись ему навстречу. Это были два юных существа, из тех, что приводили Прусакова в замешательство. На его уроках они перешёптывались, переглядывались, хихикали, от чего он вспыхивал огнём, краснел как бурак, ощупывал себя, оглядывал, начинал переживать: всё ли в порядке с одеждой, лицом, застегнута ли, мама родная, ширинка?! А негодницы томно взглядывали на бедного учителя, тонко улыбались, выставляли ножки в проход между партами – в общем, пробовали на нём все свои женские уловки. Много раз Аркадий Петрович пытался отказаться от ведения уроков в старших классах, но директриса была непреклонна: Ишь, чего выдумал!
И теперь эти насмешницы шли прямо на Прусакова. Что сейчас будет! Они увидят его в этом клоунском одеянии! В школу можно больше не приходить!
Девочки прошли мимо, даже не взглянув на Прусакова, словно его и не было.
Он недоуменно поглядел им вслед. Они шли и беседовали о чём– то своём, девичьем. Не обернулись посмотреть – не обернулся ли он…
Что это с ними? Сделали вид, что не заметили? Не похоже на них. Эти две – самые отъявленные. Сидят на последней парте и смотрят так, что он забывает правила второго спряжения глаголов.
Озадаченный Прусаков пошёл к выходу. Уборщица тётя Валя стояла с пустым ведром и рассматривала расписание звонков. Что она хотела там увидеть? Рассчитывала стратегические действия по мытью коридора на первом этаже до того, как из всех дверей хлынет орда малолетних преступников, посягающих на самое священное – чистоту?
Все в его жизни было предусмотрено и предсказуемо.Но внезапно ровный ход его жизни был прерван. Кто-то решил нарушить установленный им порядок. Что-то в его жизни стало происходить - незапланированное и непредусмотренное…Кто-то вторгся в его жизнь, нарушил ее конфиденциальность, ее стабильность и размеренность. Он чувствовал, что за ним наблюдают. Появился некто, чье присутствие он с недавних пор стал явственно ощущать. За спиной – когда шел по длинному коридору своего офиса или направлялся к машине после рабочего дня, за окном – когда ужинал в любимом ресторане, среди деревьев – когда подъезжал к дому, на том конце провода – когда поднимал телефонную трубку. .
То, что он увидел, навсегда запечатлелось в его памяти. Для этого и фотоаппарат бы не понадобился, и все-таки, преодолевая оцепенение, вдруг сковавшее тело, он сделал шаг вперед, навел объектив и несколько раз щелкнул затвором: ведь он пришел сюда именно за этим. Убитый лежал лицом вниз, уткнувшись в ковер. Правая рука была неестественно вывернута, словно кто-то намеренно повернул ее ладонью вверх - для того, чтобы фигурка стеклянного ангела удобно поместилась в этой ладони и была видна всем, кто заглянул в комнату...
Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.