Актриса - [78]
Но все-таки я тебя любила.
После долгого и бурного спора о перспективах развития международного валютного обмена ты решил податься в библиотекари и на следующие пятнадцать лет облюбовал потертый пиджак и вельветовые брюки. Возвращался домой каждый день к своим пластинкам, запас которых постепенно рос, прерванной настольной игре, пачке счетов и ребенку, не забывая высказать собственное мнение о развитии у него мелкой моторики. Ты возвращался домой к подрастающей дочери. К сыну. Возвращался к двум детям-подросткам.
Ты часто задерживался допоздна.
(Но все-таки я тебя любила.)
Несмотря на всю мою любовь, в сорок семь лет ты решил, что стареешь. Начал бегать по утрам и вернул себе потрясающий вид – никогда не подумала бы, что такое возможно. Ты прямо-таки стал другим человеком. Когда Памела окончила школу, ты вдруг загорелся всё продать и переехать в Италию, но года два назад неожиданно заболел. Сейчас ты здесь, поправился. Каждые пару лет ты отпускал бороду, потом ее сбривал, стригся под «ежик» и огорчался, что волосы отрастают седые. Мне нравилась твоя борода. Нравился твой «ежик». Мне нравилось, что ты бегал, и что любил поговорить, и что порой нес чушь. Я любила тебя, несмотря на то, что ты нес чушь. Я не менялась. Я поставила своей целью поддерживать тебя, что бы ты ни делал, и напоминать, что ты не умрешь, даже если дашь себе передышку.
Теперь, приблизившись к старости, ты читаешь перед сном, поставив рядом виски, а я иногда ложусь в постель пораньше, протягиваю руку и отвожу книгу от твоего лица, чтобы проверить, кто ты сегодня. Разумеется, я тоже меняюсь. Меняется не только мое тело, которое, пора признать, сильно постарело («Что? Да ничего подобного», – протестуешь ты) после двух родов и сорока лет совместной жизни. Я постоянно меняюсь. Не знаю только, в сравнении с чем. Это ты всегда был в себе уверен.
Единственным, что не меняется, остается соединяющий нас стержень, когда я вокруг тебя, а ты внутри меня. Твое тело по-прежнему в отличной форме, хотя обшивка слегка обтрепалась. Не перестаю удивляться сексу, который служит подтверждением существования другого человека, когда он от тебя отрывается, но затем возвращается назад. Когда мы занимаемся сексом, я вспоминаю все предыдущие разы, о которых обычно тут же забываешь, комнаты и кровати, наши разные тела, и нас, всегда других, всегда меняющихся, но неизменно соединенных.
Мать говорила мне, что деревья растут изнутри. Мы гуляли в парке на Дартмут-сквер. Расстелили на траве плед, разложили сэндвичи, поставили термос с чаем. Я была безмерно счастлива. Она положила руку на оборки моего американского хлопкового платья – мне было лет семь – и сказала: «Представляешь? Самая молодая часть дерева находится у него внутри. Сейчас она как крохотная точка, а на следующий год превратится в кольцо. Самая молодая часть дерева – это его сердцевина».
Холли Девейн прислала мне письмо, чтобы сообщить: моя мать была великой ирландской феминисткой. Мне хотелось ответить ей, что моя мать была великой ирландской катастрофой. Она вся состояла из отчаяния, безумия и тоски. И, кстати, никакой ирландкой она не была.
К тому же подобная интерпретация несправедлива по отношению к Бойду О’Ниллу. В его оправдание можно сказать, что он поступил так, как часто поступают мужчины, а она отреагировала на его поступок так, как женщины не реагируют почти никогда. Она выдумала его, а потом обрушилась на собственную выдумку, тогда как Бойд был реальным человеком из плоти и крови. Возможно, в ней взыграла старая обида, которую она перепутала с новой (Холли Девейн я в эти подробности не посвящала). Она обвинила его во всем, а он совершил всего один проступок, притом незначительный.
Холли ответила, что каждый мужчина, который убивает, оскорбляет или оскверняет женщину, целится не в нее, а в ее фантастический образ, существующий у него в голове – и так делают все мужчины.
Мне показалось, что она сгущает краски. А как же те женщины, которых они любят? Или с ними это дозволяется?
Дорогая Холли Девейн!
С тех пор, как умерла моя мать, я написала пять романов. Их автора по-прежнему называют «дочерью Кэтрин О’Делл». Жаловаться не на что, это правда. Книги стоят на полке в моем кабинете, пять аккуратных томов о жизни и любви. В них много описаний неба (я люблю красивые виды неба) и воды (у меня слабость к большим водоемам). Персонажи выписаны не слишком выпукло. Они редко занимаются любовью и определенно не нападают друг на друга. В основном размышляют о разном и слегка грустят.
Я сижу за компьютером. Дни протекают скучно, но складываются в годы, которые уже не так однообразны, а десятилетия и вовсе прекрасны. С писательством мне крупно повезло. Как мне удалось всех одурачить? Порой я чувствую себя чуть ли не преступницей.
«Лето в Беалтре», «Переоценка», «Из дерева и камня». С годами мои книги становятся все проще и непритязательнее. Каждая звучит во мне затухающей нотой (вместе они составляют созвучие), и я прислушиваюсь к этой тихой прекрасной ноте, пока работаю над текстом.
Людям нравятся мои книги, хотя в них нет правды. В них – ложь, которую я должна рассказать:
Новый роман одной из самых интересных ирландских писательниц Энн Энрайт, лауреата премии «Букер», — о любви и страсти, о заблуждениях и желаниях, о том, как тоска по сильным чувствам может обернуться усталостью от жизни. Критики окрестили роман современной «Госпожой Бовари», и это сравнение вовсе не чрезмерное. Энн Энрайт берет банальную тему адюльтера и доводит ее до высот греческой трагедии. Где заканчивается пустая интрижка и начинается настоящее влечение? Когда сочувствие перерастает в сострадание? Почему ревность волнует сильнее, чем нежность?Некая женщина, некий мужчина, благополучные жители Дублина, учатся мириться друг с другом и с обстоятельствами, учатся принимать людей, которые еще вчера были чужими.
Эту книгу современной ирландской писательницы отметили как серьезные критики, так и рецензенты из женских глянцевых журналов. И немудрено — речь в ней о любви. Героиня — наша современница. Её возлюбленный — ангел. Настоящий, с крыльями. Как соблазнить ангела, черт возьми? Все оказалось гораздо проще и сложнее, чем вы могли бы предположить…
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
О чем эта книга? Об американских панках и африканских нефтяниках. О любви и советском детстве. Какая может быть между всем этим связь? Спросите у Вадика Гольднера, и он ответит вам на смеси русского с английским и португальским. Герой нового романа Александра Стесина прожил несколько жизней: школьник-эмигрант, юный панк-хардкорщик, преуспевающий адвокат в Анголе… «Троя против всех» – это книга о том, как опыт прошлого неожиданно пробивается в наше настоящее. Рассказывая о взрослении героя на трёх континентах, автор по-своему обновляет классический жанр «роман воспитания».