Аксум - [55]

. В более позднее время такая практика была хорошо известна в Эфиопии. Интересно отметить, что этноним «барйа» стал в позднее средневековье одним из терминов, обозначающим раба вообще.

При сравнительной неразвитости рабовладельческого уклада аксумиты не нуждались в большом количестве рабов для удовлетворения собственных нужд. Большое значение, вероятно, имел захват рабов на продажу, так как Аксум через Адулис вел значительную заморскую торговлю. О вывозе рабов из Адулиса говорит Плиний[445]. «Эфиопские рабы» засвидетельствованы в документах поздней Римской империи, происходящих из Египта и других провинций, и в арабских источниках VIII–X вв.; часть из них могла быть продана аксумитами. Работорговлей могли заниматься и сами аксумские цари.

Однако не следует преувеличивать размеров аксумской работорговли. Псевдо-Арриан о ней совершенно не упоминает, хотя подробно говорит о торговле другими товарами (через Адулис). Он сообщает лишь, что из Малао помимо экзотических товаров иногда вывозили рабов. Даже в Египте, куда в основном поставляли африканских рабов[446], их число в аксумский период было невелико. Вестерманн насчитывает всего девять-десять упоминаний чернокожих рабов в документах из римского Египта[447]. В IV–VI вв., в период расцвета Аксумского царства, их было несколько больше, и не только в Египте, но и в Константинополе. В связи с заговором аргиропраттов в 563 г. с целью убийства Юстиниана византийские хроники упоминают эфиопских рабов, названных индусами — обычное для того времени наименование эфиопов в византийских источниках. Эти рабы должны были оповестить народ о произошедшем перевороте, что указывает па их функции и роль в жизни столицы[448]. Ранняя мусульманская традиция утверждает, что вольноотпущенник пророка Салих ибн Ади, иначе Шукран (Благодарный — типично рабское имя!), был родом из Абиссинии[449], т. е. из Аксумского царства.

В этот период многие арабские вожди Хиджаза имели отряды эфиопских рабов. Их называли «абиссинцами», «черными» и «аскари» (

мн. число 

) в отличие от туземных, арабских воинов; это слово, вероятно, эфиопского происхождения, впоследствии проникло в языки многих мусульманских народов в значении «солдат». Доисламские поэты Аравии воспевали эфиопских копьеметателей. Лабид описывает «абиссинцев», стоящих, опираясь на метательные копья и копья с широкими лезвиями. Антара называл этих копьеметателей

 (вороны арабов). Дружина черных воинов-рабов была у Мухаммада в Медине. Они, между прочим, развлекали жену пророка Аишу своим фехтованием; Конти-Россини полагает, что это была пляска игра, так называемая фантазия[450]. В Мекке эфиопские воины составляли самоуправляющуюся общину, во главе которой стоял особый «господин абиссинцев» (

).

В последующий период вся торговля Аксумского царства с Египтом и странами Средиземноморья резко сократилась. Но окраинные области Эфиопии сохранили связи с внешним миром и, приняв ислам, продолжали поддерживать и развивать заморскую торговлю.

Вместе с экзотическими товарами они вывозили черных рабов. Главными торговыми портами в этот период были Дахлак на острове того же названия, а также Зейла — в Северном Сомали. О торговле рабами в этом районе говорит китайский автор IX в. Дуань Чэн-ши. Он пишет, что у жителей «страны Бобали (Барбара, Барбарии) в обычае продавать в другие страны собственных земляков, потому что за рабов, проданных в иные земли, они выручают гораздо больше, чем если бы торговали ими на месте»[451]. Это можно объяснить не изобилием рабов, сбивающим цену на живой товар, а только незначительной потребностью в рабском труде. Позднее, в X–XI вв., арабские авторы подробно описывали опасности, ожидавшие купцов у берегов Барбара. Однако купцы меньше всего боялись быть захваченными в рабство; ведь местным жителям рабы нужны были главным образом для продажи, но арабские или персидские купцы не покупали братьев-мусульман.

В аксумский период дело обстояло точно так же. Меропий и его спутники были убиты, а не захвачены в плен; пощадили только двух мальчиков, которых не продали, а подарили царю. Обычно иноземных купцов, захваченных эфиопскими пиратами, ожидало не рабство, а смерть. Другой случай подобного рода рассказывает Диодор (о купце Ямбуле и его спутниках, которых эфиопы захватили, чтобы принести в жертву)[452]. Как и в случае с Эдезием и Фрументием, эфиопы не стремились приобрести рабов ни для собственных нужд, ни на продажу.

Все что нам известно о рабстве в древнем Аксуме, не дает оснований считать аксумское государство рабовладельческим. Рабовладельческий уклад существовал, но не создал господствующего способа производства. Большее значение имела работорговля, составляющая часть заморской торговли Аксума.

Крупные хозяйства царя, знати и храмов. Хота все сведения о рабах в Аксуме относятся к домашним рабам, принадлежавшим царю, все же остается неясным, какую производственную роль играли они в царском хозяйстве. Царь, несомненно, располагал собственным имуществом. В него входила царская резиденция или дворец, зернохранилища и стада. Стада пополнялись не только за счет естественного прироста, но и за счет военного грабежа, а также, по-видимому, за счет дани скотом. Адулисская надпись рассказывает, как царь отбирал «имущество» у непокорных племен