Аксиология Светлого сатанизма - [2]

«Блага и оценки, — утверждает Риккерт, — не суть ценности, они представляют собой соединение ценностей с действительностью. Сами ценности таким образом не относятся ни к области объектов, ни к области субъектов. Они образуют совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта. Если таким образом мир состоит из действительности и ценностей, то в противоречии обоих этих царств и заключается мировая проблема. Противоречие это гораздо шире противоречия объекта и субъекта. Субъекты вместе с объектами составляют одну часть мира — действительность. Им противостоит другая часть — ценность. Мировая проблема есть проблема взаимного отношения обеих этих частей и их возможного единства. Расширение философского понятия о мире ведет таким образом к постановке новой основной проблемы, — проблемы отношения ценности к действительности. Лишь тогда сможет она дать мировоззрение, которое было бы действительно чем-то больше, нежели простые объяснения действительности».[8]

Генрих Риккерт разработал свою концепцию ценностей, в которую включил шесть областей ценностей:

1) ценность научного познания (логические ценности), где истина в своей чистоте не может определяться как социальная, поскольку, если что-нибудь истинно, то оно остается истинным, независимо от того, существует ли вообще какая-нибудь общественная группа или нет;

2) ценности искусства, где созерцающий объект непосредственно «переживает» единство, в котором и сосредоточена ценность. Произведения искусства, которые выражают эти ценности, подобно науке относятся (какую бы роль они не играли в социальной жизни) не только к сознательной, но и к безличной и асоциальной сфере;

3) ценности мистического характер, которые притязают на созерцательное постижение мира в его целостности, при котором субъект поглощается Всеединым. Все есть Единый бог. Таковым выступает пантеизм и в этой области совершенной ценности мы имеем так же чистейшие выражение безличного и асоциального характера ценностей. Индивид здесь ничто;

4) ценности нравственной жизни (социально-этические ценности), которые определить гораздо труднее, чем понятие науки, или искусства, или мистической или пантеистической религии, но одно ясно, что они не есть созерцание. Этика в качестве «практической» философии имеет своим предметом действующего человека, действия которого принимают вид долга. Сознание долга направляется не только на осуществление ценностей вообще, но и на реализацию автономных личностей в социальной жизни, где определенные формы жизни («права») считаются обязательными для каждого члена общества, т. е. индивид оказывается ими социально связанным;

5) ценности личной жизни («ценности жизни»), под которые подходит множество разнообразных фактов, но именно вследствие этого множества им трудно дать единую характеристику. Однако именно в этой сфере настоящая жизнь активного социального человека приобретает самостоятельное значение. Это относится к отношениям, которые мы называем любовью, добротой, дружбой, общительностью и т. д. Именно здесь в большей своей части кроется смысл нашего личного, активного социального существования;

6) ценности религиозной жизни носящие не пантеистический характер, где субъект поглощается объектом, а ценности, которые выражают идеал абсолютного совершенного субъекта и на место пантеизма становится вера в личного Бога.[9]

Прежде чем говорить о системе ценностей Светлого cатанизма, необходимо хотя бы кратко остановится на феномене свободы человека, так как свобода человека — суть базовое понятие, которое определяет суть ценностного подхода.

Свобода — это способность индивида действовать сообразно своим интересам, желаниям, потенциальным возможностям и потребностям. В нашей стране термин «свобода» употребляется, прежде всего, в значении «свобода от». Иными словами, ддля русского человека «свобода» — это отсутствие внешних ограничений, снятие каких — либо принуждений и проч. В русском языке существует так же понятие «воля». Оно сформировалось примерно в 15–16 вв. в Московском государстве и имеет более широкое значение чем понятие «свобода». «Вольница» заменяла автономию личности авторитетом группы, что, в определённом смысле, можно назвать несвободой. Однако, в воле есть и своё желание простора, безбрежности, снятия оков, что отражает характерные особенности русского восприятия мира.

Понятие «свободы от» подразумевает под собой тезис: «разрешено всё, что не запрещено». Но не кажется ли вам, что это логика раба, оставшегося без своего господина? Это логика христианина, на словах сорвавшего с себя путы христианства, но на самом деле оставшегося в оковах христианских предрассудков. В связи с чем вспоминается исторический анекдот о том, как французский писатель Андре Жид, известный своим безбожием, послал своему глубоко верующему приятелю, Франсуа Мориаку, шутливую телеграмму: «Ада нет. Можете предаваться разврату».

Христиане считают, что отмена христианства чревато произволом и вседозволенностью, анархией и хаосом (вспомним известное изречение Ф.М. Достоевского: «если Бога нет, то всё дозволено»). Однако 70 лет жизни при Советской власти, когда церковь была официально в опале, неопровержимо доказывают нам, что без христианства вполне можно обойтись.