Аксенов - [5]

Шрифт
Интервал

Е.П.: В Казани, извини, и Евгения Семеновна была известной персоной.

А.К.: Ну да. Они были в масштабах Татарстана люди заметные.

Е.П.: Главные люди в городе! Ведь он был председателем горсовета, по-нынешнему — мэром.

А.К.: Ничего такого особенного. Начальник, но не очень большой. Председатель горисполкома — все-таки не секретарь обкома.

Е.П.: Он карьеру в Казани довольно быстро сделал. 1928–1930 годы — секретарь Кировского райкома партии, с 1930 по 1935 годы — председатель Татарского областного совета профсоюзов, крупный профсоюзный босс. Потом — глава города.

А.К.: Но это, еще раз говорю, не те, от кого пытками добивались показаний, а потом устраивали шумные процессы, где они публично каялись. Он не из тех. Он из нормальных коммунистических функционеров, посаженных в рамках сплошных посадок коммунистических функционеров. Это отец. А сын, наш Василий Павлович, казалось бы — да, вот он, сын коммунистического начальника, сын коммунистических «врагов народа», не кулаков, которых в ГУЛАГе бессчетное множество, а сын внутрипартийных «врагов народа» сталинского времени… Казалось бы… А на самом деле, получается, судя по отцу и дяде, «из простых». И оставался «из простых» до шестнадцати лет, когда опять вернулся в элиту, приехав к матери в Магадан. Ведь там Евгению Семеновну окружала элита.

Е.П.: Согласен. Хоть и лагерная, но элита.

А.К.: А какая тогда еще была элита? Вся элита была тогда лагерная! Сегодня она Полина Жемчужина, жена Молотова и крупнейший деятель женского движения, завтра — лагерница. Всё! Сегодня она Русланова, величайшая певица, награжденная по всем линиям и с заоблачной оплатой, да еще миллиардерша советская, коллекционер бриллиантов, а завтра и она на нарах. Вся элита была — что в Москве, что в Магадане — лагерная. Сегодня — здесь, завтра — там, в лагере. Или на том свете. Это и была элита. А Вася до шестнадцати лет рос в простой русской семье.

Е.П.: Согласен.

А.К.: И поэтому, как ни странно, Вася при всем его таком столичном блеске был до самых своих последних дней простой и народный, может быть, поэтому — народный писатель.

Е.П.: Вот интересно ты разводишь… Хотя есть примеры, как говорится, из практики, которые вполне укладываются даже и в эту твою теорию. Майя Афанасьевна Аксенова была как-то в Биаррице, а он жил один в этом самом гигантском сталинском доме на Котельнической набережной, который попал потом в «Москву Ква-Ква», и, когда я к нему пришел, простодушно рассказал мне, как сам стирает себе белье — трусы, майки, носки, рубашки, сам себе нехитрую еду готовит. И что ему это нравится! Светка (естественно, моя жена, сообщаю это не тебе, а грядущему читателю), когда он как-то у нас был, угощала его вкусным рыбным пирогом, и он вдруг стал подробно ее расспрашивать, как такой пирог печь. Светка думала, что это он из вежливости интересуется. А потом выяснилось, что он и на самом деле — взял да испек себе такой пирог.

А.К.: Такие мелочи очень важны. Понимаешь, вот смотри: дети лагерной элиты, в дальнейшем — «прорабы перестройки». Это все одни и те же люди.

Е.П.: «Дети Арбата», что ли?

А.К.: Ну да. Почти все они были из советской аристократии. Ставить им это в вину или в заслугу очень глупо, но констатировать этот факт необходимо. Пора признать, что в большинстве своем они были детьми не просто «Ивана Денисовича», а той части коммунистической партноменклатуры, которая потерпела поражение во внутрипартийной, внутрисоветской борьбе, была социально уничтожена или уничтожена физически…

Е.П.: Совершенно верно, я об этом тоже думал.

А.К.: И вот маленький Вася оказывается в нищете, в бараке казанском, который мы с тобой видели. Нищая семья! Ботинок нет, жрать нечего, родители в лагере, далеко. А может, их и вообще уже нет.

Е.П.: Ну, все-таки это не совсем барак. Скорей, жуткая коммуналка. И все-таки он в семье живет, а не в детском доме.

А.К.: Это да.

Е.П.: И ему не сменили имя, фамилию, как это тоже весьма часто бывало тогда в подобных случаях.

А.К.: И это, кстати, его отличает от многих других. То есть я вот к чему веду: он не типичный, не очень типичный.

Е.П.: И когда говорят, что он — знамя шестидесятничества, то, может быть, оно и так, но только на первый взгляд.

А.К.: Судьба человеческая (это я все тащу в свою сторону) может и вовсе не определять писательскую судьбу. Возьмем для примера Юрия Валентиновича Трифонова, бесконечно любимого и почитаемого мною писателя. Вот у него папа начальник действительно был большой, уж побольше Павла Васильевича Аксенова. Председатель Военной коллегии Верховного суда, если не ошибаюсь. Один из создателей советской судебной системы, которая основывалась не на следовании закону, а на «революционном правосознании»…

Е.П.: Ни фига себе!

А.К.: В 1938-м Валентин Андреевич Трифонов расстрелян. Мать Юрия Валентиновича — в АЛЖИРе, Акмолинском лагере жен изменников Родине. А сам будущий писатель Трифонов, не сообщив о своем происхождении, после войны поступает в Литинститут. В институте начинается дикий скандал, когда выясняется, что он сын «врага народа».

Е.П.: Я даже не знал об этом.

А.К.: И вот коллизия, очень странная коллизия, разрешающаяся совершенно невероятным образом для тех, да и, пожалуй, для последующих лет. А именно: Трифонов остается в Литинституте, заканчивает его в 1949-м, в 1951-м получает Сталинскую премию за повесть «Студенты». А повесть-то о чем? А повесть о комсомольском собрании, исключающем студента за сокрытие анкетных данных. Есть тут хоть какая-нибудь логика или нет?


Еще от автора Александр Абрамович Кабаков
Птичий рынок

“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой. Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова.


Невозвращенец

Антиутопия «Невозвращенец» сразу после публикации в журнале «Искусство кино» стала едва ли не главным бестселлером года. Темная, истерзанная гражданской войной, голодная и лишенная всяких политических перспектив Москва предполагаемого будущего 1993 года... Главный герой, пытающийся выпутаться из липкой паутины кагэбэшной вербовки... Небольшая повесть как бы фокусирует все страхи и недобрые предчувствия смутного времени конца XX века.


Короткие рассказы

Опубликовано в журнале Аврора N12 за 1974 год.


Виртуальная реальность

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Все поправимо: хроники частной жизни

Герой романа Александра Кабакова — зрелый человек, заново переживающий всю свою жизнь: от сталинского детства в маленьком городке и оттепельной (стиляжьей) юности в Москве до наших дней, где сладость свободы тесно переплелась с разочарованием, ложью, порушенной дружбой и горечью измен…Роман удостоен премии «Большая книга».


Мастер Хаос

Новое произведение известного писателя Евгения Попова – роман-коллаж, парадоксально сочетающий сатиру с элегией, конструктивные принципы плутовского романа с приемами «нового журнализма», отечественную сказовую традицию с посмодернистской иронией. Благодаря прихотливому построению и острой подаче весьма разнородного материала читается с неослабевающим интересом. На сквозную полуавтобиографическую-полупародийную фабулу нанизана огромная масса авторских отступлений, баек, интермедий, сцен, житейских историй – что и являет собой «ноу-хау» узнаваемого и имеющего своих почитателей «поповского» стиля и манеры письма. Игорь Клех.


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.