Аконит 2018. Цикл 1, Оборот 2 - [36]

— Э? Простите, я вас не очень понял, — в голове у меня, помнится, всё смешалось: запахи пробуждающейся после зимнего сна земли, вороньи крики вдалеке, затихающий гул аэроплана, Библия, древние ирландские саги и невесть что ещё. С неба опять заморосило.

Я собрался с мыслями, поглядел на гранёную бутыль виски «Олд Скот-тиш», потом на длинные руки и серебряные волосы эльфа и ответил ему, как ни в чём не бывало.

— Это аэроплан. Изобрели их лет пятьдесят тому назад, в Австрии вроде. У нас их заказывают себе в основном зажиточные спортсмены, бизнесмены и молодые баронеты-естествоиспытатели. На дворе сейчас тысяча девятьсот двадцать шестой год. Я сам не суеверный, но воспитан в христианской католической традиции, а вы, дорогой мой, самый натуральный эльф, только без обид, вот я и перекрестился по наитию.

Корнелиус Морнаух помолчал некоторое время, глядя вдаль бесстрастным лицом, а затем указанная часть его тела вновь приняла ироничное выражение. Он взял бутыль с виски и налил мне, а потом — и себе. Молча он протянул мне металлическую кружку, а когда я взял и собрался уже отхлебнуть, вдруг резво остановил меня:

— Стойте, дорогуша. Коли вы воспитаны в этой вашей христианской вере, вам должно же быть тогда вдомёк, что, во-первой, ни в коем случае нельзя смертному принимать приглашение от бессмертного, а если уж принял, то креститься и призывать всех святых тут уж и вконец бессмысленно, и, во-вторых, пить эльфийский алкоголь, тем самым разделяя трапезу с представителем нашего Славного Народца — уж совсем никудышное занятие для правоверного католика. А что, если это не виски, а сонное зелье — выпьете вы его, сударь, и очнётесь где-нибудь на дне этих болот, где, кстати, у моих тётушек прекрасное имение. Станете вы одним из наших или того хуже — простым прислужником, будете изо дня в день воду из одного кладезя в другой переливать, чай? Ну, что скажете?

И глядит на меня во все свои пронзительные глаза цвета зимнего пруда, да с хитрецой такой. Я тут и смекнул, что Корнелиус хочет меня заманить в какую-то логическую игру, потому сказал ему как есть:

— Ладно, сэр, не морочьте мне голову. Мы с вами оба джентльмены, разве что вы с причудами, коли сидите тут на болотах в марте-месяце без тёплого пальто и болотных сапог. До ближайшей деревни как до оазиса Амона в ливийской пустыне — от Каира (тут я, право, применил свою недюжинную географическую эрудицию). Только что с нами нет нескольких легионов царя Македонского. Да и погода ни к чёрту. Рекомендовал бы я вам накинуть… ну хоть мой плащ — у меня под ним тёплый свитер из козьей шерсти, если что.

— Да ну что вы, мне в самый раз, — вежливо отклонил предложение эльф.

— А виски, — продолжал я, — и раньше пили самого разного качества, и ничего нам с него не было. Верно, Лямбда?

Псина замахала хвостом и отрывисто гавкнула в знак согласия. Я же опорожнил свой жестяной кубок одним махом.

Виски оказался недурственным, даром, что «Олд Скоттиш» — обычно туда мешают всякую химическую бурду — только что больно крепкий, мне аж дыхание перехватило. Мистер Морнаух от души рассмеялся, да так оглушительно, что Тильда и Лямбда враз подскочили и забрехали. Корнелиус похлопал меня по спине, спазм отпустил, и ничего вокруг не изменилось.

— Вот видите, не всё то правда, что о нас говорят, — веско сказал эльф, воздев указующий перст в сырой мартовский воздух.

— Ладно. Так вы сказали, сэр, что приехали в гости к тёткам. А сами вы из каких мест будете? — решил я перевести тему, чуть отдышавшись.

— Я-то? Из отдалённых, — довольно лаконично ответствовал он.

— А поподробнее?

— Ну а вы сами-то из каких?

Поняв, что разговаривать вопросами — весьма глупое и трудоёмкое занятие, я ответил про себя:

— Из Гластонбери, там у меня родственники, но сейчас я снимаю апартаменты в Лондоне, вернее сказать, художественную мастерскую.

— О, так вы художник?

— Не совсем. Скорее, столяр-краснодеревщик.

— Ага, — сразу же охладев, кивнул эльф. — Ну, а я из Девоншира, значит.

— Вот сразу бы так.

— Ну уж простите мне мою слабость. Ещё по одной?

Действительно, подумалось мне, эльфийская логика сродни женской, только ещё более заковыриста. Какой-такой секрет из того, что в Девоншире тоже живут фейри? Они ведь в каждом графстве есть.

— А никакого, — иронично ответил, видимо, прочтя мои мысли, Корнелиус, разливая виски. — Только что родичи просили меня не распространяться кому не попадя.

— Ясно, — повисла небольшая пауза. — Так что вы думаете о современной технике — о летательных аппаратах, о новых средствах связи и открытиях в области электромагнетизма?

— Что я думаю? — задумался Корнелиус. — Что я думаю? Хммм…

Меня уже не так пробирал озноб, как раньше, душа моя согрелась добрым эльфийским пойлом, поэтому я не стал ускорять ход мысли моего странного собеседника и позволил отвлечь своё внимание на обозрение туманной полосы дальнего леса.

Наконец Корнелиус вышел из ступора и ответил:

— Я хотел бы предостеречь ваших учёных от заигрывания со стихиями и энергиями, которые они не понимают. Этот пресловутый антропоцентризм… «Человек есть мера всех вещей». Кто это сказал? Читал я ваших мудрецов. Ницше, Спиноза, Вернадский, Гёте, Достоевский, Шлегель, Гегель, Гоголь, Моголь. Не впечатлило.