Акбузат - [3]

Но радость его была недолгой, потому что вдруг поднялся страшный ветер, началась буря, стало трудно дышать и идти, даже на ногах теперь егет держался еле-еле. Куда идти, что делать, что подумать — не знал Хаубан, и потому не нашел он ничего лучшего, оглянулся посмотреть, что же это творится у него за спиной…

И увидел он тогда небывалое — из воды бесчисленными волнами выходили табуны лошадей, стада коров, отары овец… Словно волны ступали они на берег, теснились, затопляли словно наводнение.

Вдруг посередине озера появилась голова прекрасного коня. Мощным рывком двинулась она к берегу. Это был Акбузат!

Хаубан смотрел на него, не спуская глаз, и взгляды их встретились…

…Задрал тогда Акбузат морду к небу, испустил громкий крик и… нырнул в озеро. Увидев это, вслед за ним хлынули обратно все бесчисленные табуны лошадей, отары овец, стада коров. В тот миг, когда мелькнул хвост последнего животного, буря утихла. Ошеломленный, вернулся Хаубан на берег, но он был уже пуст…

Долго сидел на берегу Хаубан, но из воды так никто и не появился. Опечаленный, отправился он домой.

Как Хаубан убедился, что утка говорила ему правду

Вернулся Хаубан на яйляу[3] и видит — разметало буря кибитки и юрты в разные стороны, люди становища собрались одной толпой, растерянно переговариваются, понять не могут, что за беда с ними приключилась. Выделялся среди них незнакомый старик, громким голосом рассказывал он о своей беде. Опирался тот старик на длинную палку, в руках держал пастушеский кнут, говорил так:

— Неподалеку от ваших мест смотрел я за стадом. Вдруг началась страшная буря. Разметала она мое стадо в разные стороны, как ветер осенней порой разбрасывает в разные стороны опавшие листья. Разбежались мы кто куда, и сам я не помню уже, где был, обо что ударился. Знаю только, что попал к вам. Ищу теперь своих пропавших коров.

— А что это за буря такая была, невиданная да неслыханная в наших краях? Случалось ли такое прежде? — спросил его Хаубан.

— Эх, сынок, много в жизни тайны, — отвечал ему старик. — На моем веку такой бури тоже не бывало. А вот в молодости моей старики рассказывали, что когда-то, давным-давно весь мир был затоплен водой. Было это в то время, когда и наших предков еще на свете не было, и Урал-гора еще не поднялась из пучины на белый свет, и в этих краях не было ни одного живого существа о четырех ногах — что диких зверей, что домашнего скота.

Жили здесь тогда только дивы, а правил им водяной падишах. Вот в те времена и явился сюда батыр по имени Урал, войной он пошел на дивов. Там, где ступал конь его по имени Акбузат, встали из воды Уральские горы, высохла вода.

Когда водяной падишах понял, что проиграл войну, отыскал он бездонный омут и нырнул в него. Нет дна у этого озера, потому что сливается оно с большой подземной рекой. Потому Урал-батыр и не смог одолеть водного падишаха. Звали его Шульген, потому и озеро это называется в народе Шульген.

Прошли годы. Умер Урал-батыр, умерли и его сыновья. Подводный падишах приказал похитить Акбузата, привести его к себе. Стал он время от времени появляться на Урал горе верхом на Акбузате — крылатом коне. Старики и рассказывали, что Акбузат, выходя из воды, вспоминал своих погибших батыров. Тогда он рвался вперед, бил крыльями, и тогда и поднималась на земле невиданная буря, от которой рушились горы, разлетались в разные стороны скалы, все на свете летело вверх тормашками.

Вот что рассказывали в старину бывалые люди. И я тогда подумал — уж не такая ли буря приключилась сегодня?

Тут Хаубан понял, что подводная девушка говорила ему правду. Однако знание свое он решил придержать при себе. «Мало ли что может случиться, — подумал он. — Еще скажут, мол, ходишь тут, вызываешь бури ни с того, ни с сего».

Тем временем старик вызнал все, что мог, и решил отправиться дальше, искать пропавшее стадо. Остановил его Хаубан, пригласил в свою юрту, предложил ему передохнуть, чтобы потом отправится на поиски вместе. Не хотелось ему расспрашивать старика принародно, лучше было бы поговорить с глазу на глаз.

С радостью согласился старик, буря его порядком потрепала, ему нужен был отдых.

Пришли они в юрту. Хаубан усадил старика на почетное место, заварил ему чаю и потом только приступил к расспросам.

Отвечал старик, что зовут его Тараул, много лет уже пасет он стадо у бая по имени Иргиз.

Вспомнил тут Хаубан старого пастуха, который подарил ему хызма, обратился к нему.

— Дедушка, а меня ты не узнаешь? — спросил он ласковым голосом, засветившись всем лицом.

Оглядел старик Тараул Хаубана с головы до ног, вздохнул:

— Нет, сынок, никак не припомню. Стар ведь я, глаза мои помутились, а ведь какими были зоркими они когда-то!

Тут он пожевал губами, словно что-то припоминая и наконец спросил:

— Так может, сам скажешь, кто ты. По виду вроде бы храбрый молодец. Уж не из потомков ли ты Сура-батыра?

— Из них дедушка, сын его, — радостно воскликнул Хаубан и рассказал старику о себе, и о том, как получил от него в подарок волшебную хызма, не забыл поведать.

Обрадовался Тараул, прослезился, обнял Хаубана.

— Сынок, сынок, — горячо зашептал он. — Сура-батыр, отец твой, был храбрец из храбрецов, в битве лев, как их мало. При нем подводный падишах не смел показаться на землю, не то что ступить по ней.