Академия второго дыхания: выход пантеры - [98]

Он тихо рассмеялся и легко коснулся губами виска.

— Лучше думай о хорошем и готовься к моему приезду. Через неделю я так соскучусь, что проходу тебе не дам. — Он смущенно хмыкнул. Мы никак не могли утолить жажду друг друга. Пару раз у Итана даже возникали конфликты с семьей, которая тоже требовала внимания и времени наследника, — никак мне нельзя уезжать, котенок. Надо определить новый статус лишившихся второй ипостаси, помочь отцу успокоить брожения. Тигры не разъезжаются, хотят меня видеть, как с ума посходили.

Он пожал плечами.

В клане действительно по Итану началось какое-то нездоровое фанатение. Молодые тигры бесконечно увлеченно обсуждали наследника, вспоминали его прежние приключения, детские выходки. Взрослые оборотни восторгались тем, как видна стать и как проявляет себя хорошая кровь. Один из местных поэтов сочинил эпичную балладу о взятии пирамиды, и теперь навязчивую приятную мелодию увлеченно мурлыкало под нос почти все население поместья.

Ко мне относились… снисходительно. Прошел слух, что я — поздно обернувшаяся кошка, поэтому и не пахну как оборотень. В результате обитатели поместья сюсюкали со мной как с ребенком, старались подкормить, смотрели жалостливо и всерьез не воспринимали.

Одна из девушек-тигриц даже поймала меня во дворе после обеда и серьезно начала расспрашивать, что предпочитает в общении и любви Итан, дабы должным образом подготовиться к его завоеванию.

На мое возмущение она мило отмахнулась: «Да брось, ты совсем котенок, а наследнику нужна настоящая женщина».

Это настолько меня обескуражило, что я еще полдня возмущенно пересказывала альфе на разный лад эту историю. А хохочущий Итан требовал немедленных доказательств моей настоящести и конкретно женственности.

Фанатение Итаном зацепило даже его бывших недругов. По крайней мере, Бэнгли носился за ним хвостом, заглядывал в глаза и просил рассказать про ощущения во время боя на лестнице.

— Хорошо, что я уже почти ничего не помню, — делился со мной альфа. — Можно спокойно спать по ночам, а не думать, почему я сделал так, а не по-другому.

На перроне было довольно людно. Многие вышли проводить Люшера и Фороса, они отправлялись в Лоусон одним поездом со мной. Примархи выкупили целый вагон и щедро выделили мне большое купе.

Само прощание прошло сумбурно. Поезд останавливался на маленькой станции всего на три минуты, поэтому вещи буквально закидывали, а в вагон впрыгивали. И когда я махала рукой, все равно осталось ощущение недосказанности и недолюбленности.

Я вытерла мокрое от слез лицо и, отвернувшись от молчаливых примархов, пошла к себе в купе. Когда через некоторое время в него заглянул Форос, чтобы позвать на обед, я сделала вид, что заснула на диванчике.

Впереди предстояла неделя без Итана. Нужно было ее как-то пережить, так почему бы просто не проспать все это время? Учеба, еда и сон всю неделю — по-моему, прекрасный план.

Я приободрилась и тут же захотела есть. Закрутила волосы в строгий узел (пока жду Итана — никаких украшательств) и пошла в общее купе-гостиную, чтобы перекусить. Организм дал понять, что забывать о еде рядом с любимым простительно, но в его временное отсутствие можно себя немного укрепить вкусненьким.

Уже подойдя к неплотно закрытой двери в гостинное купе, я услышала приглушенные голоса беседующих примархов. Остановилась за шаг, так и не взявшись за дверную ручку.

— А как, ты считаешь, я к ней должен относиться? Пусть глупышка растет как мы раньше, никаких тепличных условий. Вспомни старые времена.

Приятный, немного шелестящий голос Фороса звучал спокойно, с небольшими паузами, рассудительно.

— Примарха воспитывают обстоятельства, а не природа. Ты сам знаешь, как легко Шакир потерял зверя, и десяти лет не прошло. А все потому, что остальные с него пылинки сдували, по любой трудности он привык сразу на Совет выходить. Ах, зверь-пантера маленький еще! И все на помощь кидались. Что из этого вышло? Вот то-то. Девочка-примарх — огромная редкость, я лично хочу, чтобы она выжила, а не передала через годик лезвия какому-нибудь пламенному дегенерату, который, в свою очередь, проживет еще меньше. Но перед смертью дел наворотит, а нам с тобой потом расхлебывать придется.

— И поэтому ты ей жизнь специально усложняешь?

Звякнул хрусталь, Люшер себе что-то наливал во время разговора со Змеем.

— Не усложняю, у меня есть и свои собственные задачи, чего таить. Но по дороге почему бы и не поучить малышку. Чем быстрее она лишится своей наивности, поймет, что никто ей не даст свободно бегать, беззаботно учиться и трахаться сутками со своим милым простаком, тем лучше. Оглянуться не успеет, ее начнут использовать в своих интересах самые радикальные организации. А мы не можем позволить появиться марионеточному примарху, нас и так, нормальных, мало.

Оба некоторое время помолчали. Я затаила дыхание в ожидании хоть какого-нибудь шума, чтобы незаметно отойти. Если они себя считают нормальными, то какие же остальные?

Не успела я сделать шаг, как примархи продолжили разговор.

— Мари не нужно воспитывать или искусственно создавать ей обстоятельства. Эта девочка сама найдет себе сложности и сама их красиво преодолеет, — баритон Люшера звучал почти ласково. — Вспомни, какого она проблемного парня-вампира выбрала? Как раскрасила жизнь второму? Она сама для себя опасна. Ты как хочешь, а я буду ее опекать.