Академия внешней разведки России: "кузница" новых кадров или отрыжка "совкового" прошлого? - [5]

Одновременно, экономико-идеологическое соревнование западного общества потребления и советской модели "развитого" социализма с материальной точки зрения СССР проигрывал. Полки наших магазинов неуклонно пустели, несмотря на введение советского знака качества отечественные товары народ презирал, а на Западе росло число супер и гипермаркетов, качество и ассортимент ширпотреба, и советские люди, ставшие мещанами в эпоху брежневского застоя, начали "делать ноги" на Запад, пользуясь частичным открытием границ и расширением международных контактов.

Среди таких перебежчиков и невозвращенцев были и разведчики, которым способствовало то, что они чаще других советских людей находились на передовых рубежах этого соревнования, то есть за границей, и бежать им было намного легче, так как они сами принадлежали к карающим органам, знали что и как надо делать, чтобы не попасться. Когда же сбегал или предавал один разведчик, все, с кем он когда-то учился, работал и кого он знал, делались "невыездными". Их тоже надо было куда-то девать.

Кроме того, стабилизация мирового положения, отсутствие крупномасштабных войн, успехи в здравоохранении и социальная защищенность чрезвычайно замедлили естественную убыль кадров разведки, а руководящие должности становились редки. По этой причине объективно требовалось создать "отстойник", куда можно было бы выпихивать неперспективные, стареющие, но еще дееспособные кадры, бесполезно занимавшие дефицитные хлебные должности в центральном аппарате, что преграждало карьерный рост молодых и удачливых сынков высокопоставленных родителей, в том числе из аппарата ЦК КПСС и МИДа.

Наконец, в силу сексуальной и демографической иронии, а также в соответствии с требованиями советской кадровой политики, исходящей из того, что у советского разведчика должны быть семейные путы, чтобы он не заглядывался за границей на "шпионок с томным телом", у советских разведчиков в обязательном порядке бывали жены (помните, даже киношному легендарному Штирлицу привозили в фашистский Рейх из Москвы на показ жену, которую он почти и не видел-то, лишь чтобы напомнить о ее существовании?). От жен у разведчиков рождались не только сыновья (наследники и последователи), но и никчемные особи женского пола (дочери). И жен, и взрослых дочерей требовалось, в перерывах между загранкомандировками, пристраивать в какую-нибудь служебную "кормушку" в Москве, где они могли бы, не прикладывая больших усилий, получать вдвое больше чем "на гражданке" (если удавалось их аттестовать в воинское звание), в стороне от жесткой конкуренции, выдержать которую большинство провинциалок не могло. Куда-то нужно было ссылать и всех оперработников, которые провинились в быту и не соответствовали высоким морально-этическим требованиям к облику советского разведчика (пьяниц, бабников и разведенцев).

Все эти причины требовали создания разведкой собственных "отстойников", кадровых "помоек" и "кормушек". Кроме архива ПГУ, управления внешней контрразведки, которое следило за самими разведчиками (его начальником был некоторое время известный генерал Калугин, ныне проживающий в США) и Научно-исследовательского института разведывательных проблем (НИИРПа), одним из таких "отстойных" мест стал и Краснознаменный институт. А чтобы он мог вместить в себя всю эту несчетную армию человеческих отбросов нужно было искусственно раздувать его штаты. Однако в советское время на все существовали нормативы. В том числе и по этой причине КИ официально в 1968 году получил статус высшего учебного заведения, в котором появилось несколько генеральских должностей: начальник института, его заместители, начальники двух факультетов. А уж "полканов" было просто несчетно. И если в действующей армии полковник - это командир полка или даже дивизии, то в КИ, как в Генеральном штабе вооруженных сил, в этом звании мог быть начальник учебного отделения (15-20 человек подчиненных) или даже обыкновенный старший преподаватель (ни одного подчиненного).

Ну а затем, за глухим забором и под грифами секретности можно творить все, что угодно. Учебные планы ВУЗа не соответствовали типовым учебным планам, утвержденным Минвузом СССР, дипломы выписывались на вымышленные названия специальностей, но в специальном учебном заведении, подведомственном КГБ СССР, проверить ничего было нельзя, ведь даже сам факт наличия такого заведения был секретным. А когда Андропов стал еще и членом политбюро ЦК КПСС, а затем его генсеком, КГБ стал вне зоны проверок - он проверял всех сам. Конечно, формально и Минвуз, и комитет партийного контроля, и Комитет народного контроля могли в рамках своей компетенции проводить ревизии, но вреальности авторитет Андропова был гарантией неприкасаемого статуса и КГБ, и его отдельных подразделений.

Однако, в советское время старались хотя бы формально оправдать статус ВУЗа, и в КИ, как в единственном профильном институте разведки, в условиях отсутствия государственного стандарта на обучение по специальности "Внешняя разведка", кипела инициативная работа по созданию бесценной теории советской разведдеятельности, которую, правда, никто на практике не использовал, настолько она была секретной. К тому же, со своей стороны разведка не могла поделиться с собственным учебным заведением последними достижениями и успехами, чтобы, не дай бог, не разгласить чего лишнего о действующих агентах и операциях. В результате этой взаимной перестраховки даже в секретные учебные пособия попадали примеры 50-летней давности, давно потерявшие всякую актуальность, но из которых в КИ дополнительно убирались все индивидуально-определенные признаки в целях конспирации. Практические примеры из жизни получались, как те слова из песни про "Знатоков": если кто-то кое-где у нас порой… Отставными, проштрафившимися или провалившимися шпионами писались обезличенные и выхолощенные секретные учебники, над которыми смеялись и откровенно издевались все удачливые и более профессиональные практические работники (этих разведчиков-теоретиков прямо спрашивали: если вы такие умные, почему вы очутились в КИ?).