Академия - [83]

В течении первых пяти дней, ещё была какая-то надежда, но с каждым днем она таяла, пока не исчезла вообще. Глемас старался избегать встреч с Джерези. Она похудела, перестала улыбаться и при виде Гронберга у неё на лице возникало такое выражение, что он стал побаиваться капитана-спецназовца.

Сейчас она тоже готовилась к высадке. Неизвестно, какими доводами убедив командование, что ей необходимо на лёд. Хорошо, хоть пойдет в другой группе.

Вчера, на исходе дня, что-то произошло. Оставшиеся неповрежденные истребители наемников, вышли в космос и стали рваться в бой. Это выглядело, как самоубийство. На каждый аппарат, поднявшийся с Тарна, флот мог выставить сотни истребителей. Но, главное было не в этом — зонды, которые флот постоянно запускал на разведку над саркофагом, вчера прошли зону насквозь, и продолжали нормально функционировать. Эксперимент повторили, и успешно. Истребители, преследующие наемников, несколько раз залетали в опасную зону, и вернулись неперехваченными.

Если бы это произошло раньше, Глемас безоговорочно подумал на Кротова. Однако, теперь, по истечении стольких дней, это вряд ли было связано с миссией землянина. Все эти дни, гронец странно чувствовал себя. Он давно научился оправдывать любые потери интересами дела. Гибель Сергея, хотя и не была заложена в плане, но и не была невозможной — война есть война.

Он знал, Кротов и сам это понимал — он был хороший солдат. Но, впервые, где-то в глубине души его грыз червячок сомнения — правильно ли он поступил? По привычке, заложенной в Академии, анализируя свои сомнения, дабы избавиться от них, он пришел к парадоксальным выводам — во всём виноват Кротов. Этот землянин привносил в жизнь других людей что-то такое, что у всех вызывало отклик. Его внутренняя — не показная, честность перед самим собой, готовность выслушать, искренне посочувствовать, и тут же предложить свою помощь. Чего стоит, одно его наивное: «Разведка своих не бросает…». Глемас вспомнил, как отозвался о землянине генерал Гворинс: «Этот парень сделан из чистого металла…без всяких примесей… ржавчина его не возьмет…» А ведь видел-то его всего один раз.

Наверное, Кротову и в голову не могло бы прийти, что кто-то будет о нем так думать, слишком он был простым.

— Правильно Землю закрыли для контактов! — пробормотал МРОБовец, отгоняя неудобные колючие мысли. Снаряжавшийся невдалеке, здоровый как сампоро, спецназовец с удивлением посмотрел на него.

— Не обращай внимания, — улыбнулся гронец. — Это я сам себе.

Он заметил, что к стеллажам идет Джерези. Покрутившись — куда бы сбежать? — он понял, что не успеет, и преувеличенно серьезно стал разглядывать спецназовский короткий игольник.

— Что там интересного? — сухим неярким голосом спросила девушка.

— А, это ты. Здравствуй, — как будто только заметил её, поздоровался агент. Она постарела, отметил он, глядя на похудевшее неулыбчивое лицо. Уголки рта опустились. «Вот у кого действительно горе».

— Глемас, если найдешь Сергея, — она сглотнула. — Или его остатки, хоть что, сразу вызови меня. Сразу!

Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла.

— Конечно! — ответил он ей в спину. «Наверное, она просто заявила командирам, что идёт искать Кротова» — подумал гронец.

Готовились четыре группы. В каждой пять человек. Они должны были на себе проверить главное — то, что Совершенный больше не разговаривает с людьми. Вступать в боестолкновение они должны только в крайнем случае. Если всё так, и нет угрозы перехода людей и техники под управление чужого, тогда высаживается основной десант с наземной техникой. Для подавления возможного сопротивления наемников и зачистки зоны. И только потом сюда запустят МРОБовцев с их высоколобыми специалистами.

Начальство ещё раз посоветовало Глемасу идти в третьей волне. Или хотя бы во второй. Приказать ему они не могли. В полевых условиях, у агента его уровня было право действовать по собственным планам. Отменить его решение мог только работник Министерства уровня не меньше «три плюс». Таких здесь не было, а тревожить из-за этого контору, никто не хотел.

Гронберг не любил силовую, оперативную работу. Он считал, что применение всех этих «семнадцатых батальонов», «приданных армейских частей» и прочего «усиления» — это признак плохо проработанной операции. Конечно, иногда, как в этом случае, обойтись без них действительно нельзя. Но даже в таких ситуациях, он старался не лезть в епархию спецназа. Считая, что каждый должен делать ту работу, к которой готовился. В тех редких случаях, когда он шёл в первых рядах, он никогда не требовал себе особой роли, а действовал в общей связке. Уровень его подготовки был ничуть не хуже спецназовской, а в некоторых областях и превосходил её.

Получив, вместе со всеми, расписание его боевой роли в пятерке, Глемас занял своё место в индивидуальной капсуле десантирования. Из соображения выживаемости, от групповых десантных средств отказались. Ремни мягко обхватили его, гронец расслабился и выкинув все мысли о предстоящей операции, постарался вспомнить дом. Это всегда помогало приглушить мандраж перед боем. Каким бы не был крепким и стрессоустойчивым склад его организма, он был всего лишь человек. Гронберг завидовал зардерцам — несколько раз попадал с ними на операции — те могли спать до первого выстрела, совершенно не переживая из-за того, что сейчас возможно последний момент, пока они ещё живы.