Академия Героев-2. Позволь мне забыть - [69]

И вот, когда я уже хотел уйти, чтобы посоветоваться с Хоуэлом, где-то очень далеко я почувствовал что-то важное. Это была способность изменять состав вещей. Мне потребовалось несколько минут, чтобы освоиться.

Теперь нужно было решить, что я сделаю с сывороткой. Надо было изменить ее не слишком сильно, но сделать по минимуму вредной.

В конечном итоге мне удалось просто уменьшить продолжительность ее действия и немного дать возможность нам мыслить самим. После укола должно пройти около трех часов, чтобы действие выветрилось. Надеюсь, за это время мы сможем убить не многих.

***

– Живей, живей! Раз, два! Раз, два! – команды отдавались в ушах. Мы бежали по одному из коридоров звездолета. Белый свет лился из редких длинных люминесцентных ламп, находящихся на стенах у самого потолка.

Коридор напоминал длинный туннель. Сегодня утром нам объявили, что мы идем в контратаку. Мысли как-то сильно путались сегодня утром, когда нам сделали объявление. А затем всем вкололи сыворотку, которая ускоряет регенерацию.

Бежать нога в ногу, дышать в одном темпе, видеть одинаково сосредоточенные лица – разве не это счастье? Внутри я просто сиял от радости, что мы одна большая команда. Даже Хоуэл, который в последние дни вел себя чересчур свободно, теперь бежал впереди меня. Серьезный, коротко подстриженный, такой же, как и все.

Только сегодня утром мне удалось понять, как это быть частью чего-то великого, большого, значимого. Наконец-то я ощутил это на своей шкуре. Нет, это выражение не корректно, наконец-то я просто это ощутил.

Я улыбнулся уголком губ, вспоминая, как все были рады, что наконец-то покончат с Академией. Сердце отбивало бодрый ритм. Я чувствовал себя как никогда живым, здоровым и готовым к битве.

Наконец-то коридор окончился, и мы быстро спустились по лестнице. В лицо тут же дохнуло влажным морским воздухом. На губах я почувствовал солоноватый привкус. За спинами остальных солдат я разглядел бесконечный океан. Мы стояли на крыше. Здесь было довольно грязно. Осколки стекла бетонная крошка скрипели под подошвами наших ботинок. Построившись, как положено в несколько шеренг, мы встали по стойке «смирно».

Всем вручили большие массивные автоматы. Шрам прошелся от начала шеренги, до конца, тщательно заглядывая солдатам в лица. Не знаю, что он хотел там увидеть. Может, сомнение, страх или укор, но результат его удовлетворил. Мужчина довольно хмыкнул и улыбнулся краешком рта. Безобразный шрам, пересекающий его лицо, еще больше искривился. Я тут же укорил себя за такие мысли. Неприлично обращать внимания на чужие недостатки.

Нас было около пяти сотен. Не исключено, что Академийцев в разы больше, вот только у нас есть превосходное оружие, мы лучше подготовлены, и всегда есть группа, которая придет на помощь. Еще один звездолет с таким же количеством прекрасно обученных людей, кружил недалеко от этого места.

Наш корабль загудел и стал подниматься в воздух, оставляя нас на крыше, ожидать команд Шрама.

Темное небо сияло незнакомыми созвездиями. В Академии, должно быть, все еще спали, когда мы прибыли. Наше появление осталось незамеченным. Неужели, Академийцы не смогли предугадать эту атаку? Это значит, что они плохо подготовлены, а у нас есть преимущество. Воздух был прохладный, но приятный. Он разгонял горячую кровь по венам, заставлял дышать полной грудью, словно говоря: дыши, пока есть такая возможность. Ведь скоро мы должны были спуститься в душное здание, которое должно наполниться запахом крови, дыма, пота и страха. Кислого запаха страха.

Мне казалось, что я уже был здесь раньше. Какое-то подспудное чувство твердило, что это место мне знакомо. Например, я точно был уверен, что если обойти с правой стороны вентиляционную трубу, то за ней по стене будет спускаться лестница, ведущая ближе к морю, на плиты, на которых стоит Академия.

Я зажмурился, а потом снова открыл глаза, пытаясь прогнать чувство дежавю. Я ведь никак не мог быть здесь раньше.

Где-то под нашими ногами послышались страшные звуки сирены. Я чувствовал, как она завывает об опасности, требует бежать, спасаться, от этого звука все внутри переворачивается и сжимается. Я огляделся. Лица у всех остались непроницаемые, никто даже не дернулся. Шрам почесал подбородок, скрепя щетиной. Что-то щелкнуло, и я заметил, как крышу накрывает некий купол.

– Огонь по куполу, – лениво приказал Аркадий Макарович и сам выстрелил из своего бластера. Со всех сторон раздались выстрелы, но движение жидкого стекла, а это было похоже именно на него, не прекратилось. Выстрелы не принесли ни малейшего успеха.

– Второй, третий, четвертый и пятый – бомбы с четырех сторон крыши. Взрывы настроить строго вверх, – у нас у всех были номера. У меня был номер четыреста десятый, он четко отображался белыми цифрами у меня на груди.

Солдаты беспрекословно стали исполнять приказ.

Через пару минут прогремело четыре взрыва. Стало немного жарко. Доступ воздуха заметно сокращался. Крышу накрыло уже практически полностью, но никто не паниковал, все слепо доверяли командиру, а тот уже заметно начинал нервничать.

И вот когда купол сомкнулся над нашими головами, Аркадий приказал.