Аист Лелька - [4]
— А где маленькие хорьки? — закричали дети.
— Если вы не будете шуметь, я покажу вам, что они сейчас делают. Но только чур — тишина полная.
Дети, затаив дыхание, на цыпочках пошли вслед за учителем. Он привел их в пустую комнату, где был склад всяких школьных вещей. Там на рогоже лежала серая кошка Машка. Она лежала, вытянув лапки, и, зажмурившись, мурлыкала.
— Она кормит своих котят, — прошептал Ваня.
— Один действительно ее котенок, — отвечал учитель также шопотом, — а два другие — хорьки.
И он увел всех обратно в класс.
— У Машки родилось трое котят, — объяснил он, — выжил только один, я и подсунул ей хорьков. А известно, что кошки отлично их вскармливают. Машка будет их кормилицей.
Но Грицко прямо заявил, что он обязательно хорьков убьет.
— Они кур подушили, так и их надо задушить, — упрямо повторял он.
Петя и Катя Иваненко, дети хуторянина, сказали Василию Ивановичу:
— Дайте их нам, когда они немножко подрастут. Мы им построим клетку. Папа тоже говорит, что хорьки — животное нужное.
Через три недели хорьки подросли и стали очень хорошо сосать намоченную в молоке губку и даже есть молоко с ложки. Василий Иванович, чтобы не сердить старого Грицко, к тому же и школа все равно пустела на лето, — отправил их на хутор к Иваненко. Понесли их в деревянном ящике с дырочками.
Хорьки зажили на хуторе.
Хутор находился на берегу реки Ворсклы. Домик у Иваненко был белый, как снег, обсаженный вокруг желтыми подсолнухами и красными маками.
Хорьки подрастали, и когда Петя или Катя кричали им: «Киси, киси!» — они бежали на зов. Их прозвали Мишка и Гришка. Своих они узнавали, а на чужих шипели. Когда они стали довольно большими, вот какой однажды вышел случай.
Петя решил играть в солдат. Он сделал себе из бумаги шлем, взял в руки деревянный меч и стал маршировать. Катя сидела и держала на руках Мишку. Петя зачем-то подошел к ней, не снимая шлема.
Вдруг хорек зашипел, ощетинился и — цап Петю за палец, — не узнал его в шлеме. Вцепился и не отпускает.
Прибежала мать.
— Суй руку в кадку! — крикнула она Пете.
Он послушался.
В воде хорек выпустил палец. Чуть не захлебнулся.
С тех пор Петя и Катя стали хорьков опасаться. Те и в самом деле стали дичать. Зубы у них отросли острые, и они стали очень часто кусаться.
— Ну, — сказал отец, — больше их так держать нельзя. Или надо их отпустить или устроить для них домик. А лучше всего — отпустить. Уж очень они дурно пахнут.
Но Петя и Катя не хотели расставаться со зверьками. Петя сам построил им конурку и выход из нее затянул проволочной сеткой. Конурку набили соломой, сеном. Сквозь сетку давали им кусочки мяса, и они с жадностью его хватали, так что дети удивлялись, как это хорек может столько съесть.
Так прожили хорьки лето и к осени стали совсем уж взрослыми.
Однажды в начале сентября Петя заметил, что Мишка и Гришка громоздят солому и сено к одной стене своей конурки.
— Что это они делают? — удивлялся Петя.
А тут как раз в гости к Иваненко пришел Василий Иванович. Он только что вернулся после каникул.
— Эге, — сказал он, — должно быть, холод скоро наступит.
— А что?
Василий Иванович указал на работу хорьков.
— Там север, — сказал он, махнув рукою вправо, — и заметьте, они к северной стене солому кладут.
— Да ведь сейчас тепло.
— Погоди. Они погоду чуют заранее. Живой барометр!
Петя что-то не очень поверил; уж очень ясный и теплый был день. На другое утро встает, а небо все в тучах, моросит мелкий колючий дождик, а ветер так и рвет с деревьев желтые листья. И подул ветер как раз с той стороны, куда вчера указывал учитель. Северный ветер.
Ай да хорьки!
— А ведь хорькам зимой будет холодно, — говорила Катя, — у них шерсти мало.
— А они себе шубы купят! — засмеялся отец.
Катя думала, что он только шутит, а на деле-то вышло — правда. Конечно, шуб хорьки себе не купили, но зато обросли мягкою густою шерстью, так что стали совсем пушистые. В холодные дни они теперь забирались в солому. Погоду они отлично предсказывали. К какой стороне начнут громоздить солому, с той, значит, и подует ветер.
Зима выдалась очень снежная.
Весною Катя опять стала беспокоиться за хорьков.
— Бедные, им летом будет жарко.
— Не бойся, они шубы до зимы спрячут, — сказал Иваненко.
И в самом деле, в апреле стали хорьки линять, и скоро и следа не осталось от их мохнатой густой шерсти.
Когда весною стали чистить их конурку, то нашли целые запасы уже испортившегося мяса. Оказывается, они часть пищи откладывали впрок.
Однажды во время прогулки Василий Иванович привел ребят посмотреть на хорьков. Хорьки при виде стольких чужих людей очень сердились, шипели и щетинились.
— Пора бы их отпустить на волю, — сказал Василий Иванович, — вы их видели во все времена года. Видели, как они шубы себе справляют, как умеют предсказывать. Ну, что их томить? Отвезти в поле, да и выпустить, — там они пользу принесут.
Нужно сказать, что в это время начался сенокос. В южных губерниях он бывает раньше, чем у нас. В середине июня уже косят во-всю.
И вот, отправляясь в степь на покос, Иваненко поставил конурку в арбу. Петя с Катей тоже поехали.
День был жаркий, на небе ни облачка. В степи чудесно пахло скошенной травою. Белые и красные рубахи косарей там и сям сверкали на фоне зелени.
